Не самая уютная история: почему «Голодные игры» не стали культовой франшизой

Захватывающий сюжет о противостоянии тьмы и света и талантливый каст почти гарантируют, что фильм станет сверхпопулярным. Но «Голодные игры» показывают, что бывает по-другому. Объектом всеобщего почитания (или хейта), как это, к примеру, случилось с «Сумерками» и «Бегущим по лезвию», эта антиутопия о выживании в жестоком государстве так и не стала. Нам стало интересно, почему так вышло, — ведь, казалось бы, у «Голодных игр» есть и крутой продуманный мир, и героиня, которая не может не вдохновлять.

О чём франшиза «Голодные игры»

Франшиза основана на одноимённой тетралогии подростковых романов Сьюзен Коллинз. Действие разворачивается в недалёком постапокалиптическом будущем. Государство Панем поделено на двенадцать дистриктов, которыми железной рукой из столицы Капитолий управляет правительство. 

Власти контролируют жителей с помощью Голодных Игр — ежегодных соревнований, в которых обязаны участвовать подростки от 12 до 18 лет. По правилам, от каждого дистрикта жребий выбирает по два человека — трибута, которые будут сражаться с другими трибутами. В живых останется только один — он и станет победителем. Игры служат напоминанием о бунте против правительства, подавленном больше семидесяти лет назад. Жестокое зрелище стало самым ожидаемым событием каждого сезона, которое, как популярное телешоу, смотрит вся страна.

В первой части шестнадцатилетняя Китнисс Эвердин с матерью и младшей сестрой живёт в самом бедном и отдалённом дистрикте 12. На очередных Играх Китнисс вызывается добровольцем вместо сестрёнки. Оставив дома семью и влюблённого в неё лучшего друга Гейла, героиня едет в Капитолий, чтобы пройти подготовку, а затем отправляется на арену битвы. Вместе с ней в схватке участвует ещё один трибут 12-го дистрикта Пит, который тоже неравнодушен к героине. Девушке претит мысль убивать других участников Игр, но она обещала близким вернуться. Чтобы не становиться убийцей, Китнисс обманывает установленные властями правила, и правительству это совсем не нравится. Однако жители Панема принимают попытку самовольно изменить игру с воодушевлением, и по стране прокатываются бунты. В последующих частях франшизы Капитолий угрожает героине и пытается сделать её рупором пропаганды, но в стране растёт движение сопротивления, и Китнисс суждено стать его символом и душой.

Что могло помешать «Голодным играм» стать культовыми

Культовыми считаются проекты, которые приобрели очень громкую славу — о них слышали и те, кто никогда не интересовался кино и, даже не смотрев, знает сюжет. Часто у таких историй есть внушительная армия фанатов и не менее большое количество хейтеров — равнодушным остаться невозможно. Массового «помешательства» на «Голодных играх» , как на прочих подростковых франшизах, не было — ажиотаж обошёл их стороной. «Игры» приобрели популярность и завоевали своих поклонников. Но культовыми не стали , и в этом история уступает , к примеру, «сумеречной» саге.

Звёздного статуса «Бегущего по лезвию» «Играм» достичь не удалось. В отличие от «Игр», «Бегущего» превозносят критики и обстоятельно изучают исследователи, обожают и разбирают на мемы зрители. При этом мемы вышли за пределы фанатского сообщества. Например, картинку с героем Гослинга в крови и с заклеенным носом почти наверняка видели даже те, кто не смотрел фильм. «Игры» — более локальная история.

Слишком чётко прописанный главный персонаж

Парадоксально, но проблема персонажа Лоуренс в «Играх» — в том, что у неё есть характер. Он прописан очень чётко: Китнисс заявлена сильной и отважной, от неё не ждёшь сюрпризов. Её «коллега» из «Сумерек» — наоборот, характера лишена. По сути, у Беллы нет ни одной запоминающейся черты, и сложно наверняка сказать, что она за человек. Её персонаж универсален, поэтому ассоциировать себя с ним гораздо проще. То же самое касается Кея из «Бегущего по лезвию 2049». То немногое, что мы о нём знаем, никак не помогает понять сущность героя. При этом Кей был загадкой даже для самого себя. На его попытках выяснить, кто он — репликант или человек, построен весь фильм. Разумеется, с ним хочется себя соотносить.

Не самая комфортная история

«Сумерки» — идеальная история, за которой можно уютно провести время, выпав из реальности и погрузившись в мир вампирской кровавой вражды и вечной сказочной любви. Сага освобождена от разговоров на тяжёлые темы: о войнах, бедности, экологических катастрофах и государственных репрессиях. «Голодные Игры», наоборот, в реальность возвращают, и за ними комфортно провести время не выйдет. Как и все антиутопии, «Игры» напоминают зрителю о проблемах общества, в котором мы живём, — особенно если проблемы острые. 

Эскапизм в «тёмные» времена становится естественной защитной реакцией. Например, в конце 1920-х США захватил сильнейший в истории экономический кризис, который позднее назвали Великой депрессией. В стране резко сократились доходы, начались невиданная безработица и массовые самоубийства. Именно в этот период американцы спасались массовой культурой: запоем смотрели ромкомы, мюзиклы и мелодрамы — те, где сложностей реальной жизни не существовало. Это помогало забыться. 

Неблестящая работа с визуалом и слишком простая философия

Самая частая претензия критиков к «Играм» — в том, что авторы поскупились на впечатляющую выразительную картинку. Составитель «Нового биографического словаря кино» Дэвид Томпсон сравнивает франшизу с экранизацией «Властелина колец» и утверждает , что его создатели отлично поработали с декорациями — настоящими величественными пейзажами и лесными гущами очень в духе Толкина. В «Играх», считает Томпсон, этого нет и в помине. Зрителя ждёт тусклый, непримечательный и неправдоподобный ландшафт: в лесу, где происходит битва, почти нет животных, и он похож скорее на рощу, чем на мрачные тёмные заросли.

Аналогичным образом не особо убедительно выглядят эпизоды смертельных сражений. Это не мощные батальные сцены из «Властелина», а смазанные невыразительные кадры, почти все — крупным планом. «Нравится режиссёрам это или нет, но это история о том, как дети убивают друг друга, а если вы не хотите показывать насилие, то зачем вообще браться за проект?» — недоумевает Томпсон. Джастин Чанг из Vanity Fair тоже обращает внимание на «бедные» визуальные решения, хотя частично оправдывает их низким возрастным рейтингом фильмов.

В признанном классикой «Бегущем по лезвию», как и в «Голодных играх», мало эффектных сцен битвы, но визуальная часть от этого не страдает. «Здесь безупречно создали этот бесконечно сумрачный постапокалиптический мир с серыми пейзажами, убежищами и выжженными радиационным сияниям пустошами», — пишет кинокритик The Guardian Марк Кермод. А ещё в «Бегущем» не только рассуждают о контроле над обществом, но и берутся за более тонкие материи. Например, задаются вопросом о том, что значит быть человеком. «Что такое чувствовать?» — спрашивает главный герой. «Игры» работают с философией попроще и говорят о любви и самоотверженности — причём достаточно скромным киноязыком. Поэтому на статус шедевра претендовать не могут.

Почему «Голодные игры» полюбились зрителям

Сильная литературная основа 

Фильмы могут похвастаться зрительским успехом. Четыре картины собрали в прокате чуть менее трёх миллиардов долларов, а киносайты пестрели положительными отзывами. Пользователи называли историю «живой, захватывающей, интригующей и острой» и аплодировали игре основного каста — Дженнифер Лоуренс в роли Китнисс, Джоша Хатчерсона в роли Пита, сыгравшего наставника героев Вуди Харрельсона и Дональда Сазерленда в роли президента Панема Сноу. Критики хвалили «Игры» по этим же причинам и отмечали точность экранизации (хотя и не считали фильмы выдающимися). А ещё говорили , что в ней есть всё, чтобы понравиться молодой аудитории: романтика, экшен, опасность, яркие злодеи, привлекательные главные персонажи и обязательная схватка добра со злом.

В успехе есть немалая заслуга литературного первоисточника Сьюзен Коллинз (кстати, сценарий написан при её участии). Серия книг разошлась мировым тиражом более 100 миллионов экземпляров, а права на перевод купили 54 страны. Крупные издания включали «Игры» в списки лучших бестселлеров , создатели других популярных подростковых романов отдавали должное таланту писательницы. Например, авторка «сумеречной» саги Стефани Майер называла книги Коллинз «удивительными», а написавший фэнтези-серию «Перси Джексон» Рик Риордан настолько полюбил романы Коллинз, что советовал их своим юным читателям.

Актуальная история о борьбе человека с системой

Сюжет «Голодных игр», как и других антиутопий, строится на противостоянии героя и системы, которая хочет его подавить. В этом история наследует популярным представителям жанра. Среди них — замятинский роман «Мы», где герой по имени Д-503 внезапно открывает в себе желание вырваться из-под контроля тоталитарного государства. Или, например, роман Оруэлла «1984», в котором главный персонаж работает на государственную пропаганду, искренне её ненавидя. Отчасти «Игры» перекликаются и с «Повелителем мух» Голдинга, где оказавшиеся на необитаемом острове дети, заигравшись во власть, убивают друг друга. 

Придуманная правительством Панема система удивительно точно напоминает, как устроена любая репрессивная машина. Её главная цель — контроль над обществом. И чтобы как-то его оправдать, людям Панема предлагают Игры. Это в буквальном смысле смертельное шоу — одновременно и развлечение, и идеальный инструмент контроля. Жуткие соревнования хорошо выполняют работу по расчеловечиванию. Власти намеренно стравливают участников — и вот уже трибуты видят друг в друге живую мишень, которую можно без колебаний убить. А когда большинство мишеней повержены, бывшие союзники превращаются во врагов. Видя это, президент Сноу потирает руки в своём дворце, параллельно перекрывая каналы связи между дистриктами — чтобы народ не вздумал устроить бунт. Сложно не заметить параллелей с тоталитарными политическими режимами прошлого и настоящего.

Особенно явно система Игр напоминает Германию 30–40-х. «Создатели подчеркнули „фашистскую“ политическую подоплёку истории», — пишет критик The Hollywood Reporter Тодд Маккарти. Действительно, как и в нацистской Германии с её культом сильного здорового тела, здесь воспевают физическую мощь: участники состязаются в ловкости, умении драться врукопашную, стрелять и лазить по деревьям. Отдельные сцены первой части франшизы и вовсе рифмуются с кадрами из «Олимпии» Лени Рифеншталь — вершины нацистского кино, фильма об Олимпийских играх 1936 года.

Как и в других, реальных, тоталитарных системах, в Панеме раскручивается маховик террора. Издевательски названные «миротворческими» войска расстреливают повстанцев, обсуждают публичные казни и пытают несогласных — так в одной из самых болезненных сцен всей франшизы измученный властями Пит на камеру признаёт свою «неправоту» и присягает Сноу. Насилие становится самым важным политическим инструментом. А ещё единственным надёжным социальным лифтом: победа в Играх (то есть убийство всех остальных трибутов) приносит жителю Панема славу и богатство. Это происходит с ментором Китнисс и Пита Хеймитчем: однажды выиграв состязания, он приближается к государственной элите.

Разговор о неравенстве, бездумном отношении к природе и критика поп-культуры

Пусть в фильмах об экологии нет ни слова (хотя в книгах Коллинз Китнисс напрямую это проговаривает), очевидно: Панем пришёл к состоянию постапокалипсиса после череды войн и других рукотворных катастроф. В результате пострадали и человек, и природа. Жители дистриктов живут впроголодь и вынуждены нелегально охотиться, на карте страны почти нет зелёных островков, а городские пейзажи — угрюмое нагромождение небоскрёбов. 

Кроме того, с первых кадров в «Играх» говорят о неравенстве. Пока президент вкусно ужинает в своём роскошном дворце, люди в дистриктах вынуждены заниматься опасным трудом в угольных шахтах и голодать. В то время как трибуты борются и умирают на арене, верхушка власти наблюдает за этим из своих богатых домов. Они спокойны за себя и за своих детей. Им точно не грозит участь попасть на бойню: это удел простых панемцев. 

Ещё один важный заложенный в историю смысл — критика современной развлекательной поп-культуры. Часть сцен пародирует бесчисленные вечерние шоу с преувеличенно пустыми разговорами, неискренним смехом и придуманными на потеху публике байками — всё ради зрелища. Насилие в мире Панема тоже превращается в зрелище, и его антураж очень похож на гладиаторские бои: та же «арена», те же колесницы, и даже костюмы героев стилизованы под времена императора Нерона. Зрители с жадностью смотрят, как участники Игр убивают друг друга, обсуждают и делают ставки на фаворитов. Прозрачный намёк, что это снижает чувствительность к жестокости и постепенно делает насилие нормой. 

Героиня, которая бунтует против правил

Китнисс олицетворяет борьбу с этой построенной на насилии системой. Она отважна — и дело не только в том, что, участвуя в Играх, героиня хочет спасти семью. Девушка росла со знанием того, как несправедливо устроено общество: её отец погиб, работая в шахте, а сама она вместе с оставшимися в живых родными едва сводила концы с концами. Китнисс прекрасно понимала, кто в этом виноват, и готова была рискнуть собой — ради свободы людей Панема.

При этом авторы не идеализируют героиню: её не назовёшь милой или приятной в общении. Она колкая, язвительная и, по собственному признанию, «не умеет нравиться людям». А главное, Китнисс не чужды сомнения. Выиграв состязания, девушка вынуждена ехать в тур победителя, но говорить заготовленные речи с трибуны и изображать роман с Питом ей не по душе. Китнисс чувствует ответственность перед простыми панемцами, мучится угрызениями совести и ищет, как им помочь, не навредив своей семье. Эти качества заставляют сопереживать придуманному персонажу, ведь сомневаться и бояться — это очень по-человечески.

Захватывающий микс антиутопии, мелодрамы и приключений

«Голодные Игры» цепляют жанровым разнообразием. Хотя в основе истории лежит антиутопия, здесь полно вкраплений других жанров. Китнисс разрывается между двумя парнями, к которым испытывает чувства, — без элемента романтики смотреть «Игры» было бы не так интересно. А ещё история — вполне себе драма взросления. Героине пришлось очень быстро вырасти, принимать сложные решения и попутно разбираться со своими влюблённостями. И конечно, не обошлось без экшена, приключений и политических интриг — кровавых схваток героев с другими трибутами, сражений повстанцев и «миротворцев» и дворцовых переворотов. Этот микс даёт пищу для ума, остроту, эмоциональность и накал страстей — всё то, что очень привлекает зрителя.