Не болеть
2 июня

«Есть другая жизнь, она лучше и красочнее»: я в ремиссии от анорексии уже три года

Каждые 52 минуты в мире от анорексии умирает один человек. Лиза болела анорексией семь лет. Она рассказывает, как решилась на восстановление и как оно проходило. 

Лиза, 23 года 
Лиза, 23 года 
7 лет болела расстройством пищевого поведения

«Мой вес был около 38 килограмм» 

Я болела анорексией с 12 до 18 лет. Это не были семь лет, проведённых в агонии, но это были семь лет со всё более ухудшающимся пищевым поведением, потому что ни я, ни родители не были заинтересованы в том, чтобы его улучшать. Сначала я на несколько месяцев отказывалась от сладкого, жирного, молочного и скидывала по 7–9 килограмм. Когда я начинала есть как обычно, всё сброшенное возвращалось, и так по кругу. Это сменилось тем, что я начала есть один раз в сутки, отказываться от совместных приёмов пищи, чаще взвешиваться, считать калории, постоянно делать бодичеки. На самом плохом этапе я пыталась не есть вообще или есть так мало, как только могу, и мой вес был около 38 килограмм при росте 161 сантиметр. В этот момент я уже очень хорошо понимала, что у меня анорексия, но не хотела лечиться.

Я знала всё о рисках и последствиях этой болезни, но, так как я себя ненавидела, меня это не волновало, я желала себе этих последствий.

Я обратилась за помощью потому, что на этом настояла мама. Она хотела понять, что со мной происходит, почему я худею. Я говорила, что у меня анорексия, но ей было важно, чтобы врач поставил мне этот диагноз. У меня не было искреннего желания вылечиться, я хотела угодить маме, и мы пошли к врачу через два дня после восемнадцатилетия. Его слова показались мне очень жестокими: изменения в организме необратимы, изменился состав крови и баланс электролитов, нужно срочно ложиться в больницу. До этого я думала, что сама контролирую состояние здоровья, но оказалось, что нет. Когда я поняла, что меня хотят положить в больницу, я не хотела этого делать. Во-первых, я училась в одиннадцатом классе, готовилась к поступлению и считала это самым важным в жизни. Во-вторых, я хотела сама решать, что будет происходить с моим телом, и раз уж я завела себя в такую плохую ситуацию, то я сама буду делать всё, чтобы её улучшить. 

«Было важно понять, что моя ценность не зависит от внешности»

На тот момент у меня был пограничный возрастной статус: мне уже исполнилось восемнадцать, и я не могла лечь в детскую поликлинику, но взрослые психиатры не хотели меня брать, потому что я была подростком с ментальностью ребёнка. РПП — это, в числе прочего, снятие с себя ответственности за жизнь и здоровье, невозможность понимать, что только ты сам можешь обеспечить себе достойную жизнь. 

Я начала в любое время дня есть разную еду в тех количествах, в которых мне действительно хотелось, не ориентируясь на количество приёмов пищи и калораж.

Я поняла, что организм возьмёт своё, и ровно столько, сколько нужно. 

Нужно было отказаться от мысли, что в восстановлении я всё время буду есть и бесконечно набирать вес. Это было сложно, ведь общество также настаивает, что нужно всегда следить за собой, что существует зависимость от сахара и фастфуда. Но ведь это всё еда, и если организм это хочет, то ему это нужно. 

Спустя три месяца после начала восстановления я пошла к психотерапевтке и работала с ней целый год в методах когнитивно-поведенческой терапии, схема-терапии и гештальт-терапии. Было важно сделать внешний вид для меня невалидным. Понять, что моя ценность никак не зависит от внешности, найти другие опоры и источники ценности моей личности — мой ум, доброту, чувство юмора. 

Во время болезни я забыла, какая я на самом деле.

В восстановлении я начала гулять, слушать подкасты, искать новых друзей: во время болезни мой круг друзей сильно сузился, мне не хватало сил на социальные контакты, я была обсессивно сосредоточена на еде и похудении. С терапевткой мы выяснили, что мои паттерны поведения связаны с тем, что в моей семье тоже было нездоровое отношение к еде. Но я не обязана становиться такой, как мои родители, а могу идти своим путём. 

Ещё последние полтора года болезни у меня не было месячных, и через полгода восстановления я пошла к гинекологу. Там мне подобрали лекарства, и через три месяца у меня снова начались месячные. 

«Я испортила себе здоровье так, что теперь буду за это расплачиваться»

Понадобилось около полугода, чтобы начать есть всё, что я хочу. Где-то год ушёл на то, чтобы я перестала видеть в еде калории. Если ты долго этим занимаешься, то цифры остаются в голове, и даже если ты не хочешь считать калории. Ты смотришь на банку фасоли и знаешь, сколько в ней их. Смотришь на яблоко и знаешь, сколько в нём углеводов. Смотришь на рис и знаешь, сколько там калорий на 100 грамм или на порцию. 

Самым сложным была ментальная жвачка — ты что-то поела, и в голове сразу: «Ага, интересно, на сколько я поправлюсь? А сколько часов до следующего приёма пищи? Можно ли мне сейчас поесть? Вроде бы можно, но, может, это слишком много?» Это было очень тяжело, и на седьмом-восьмом месяце восстановления я думала, что это останется навсегда, что я испортила себе здоровье так, что теперь буду за это расплачиваться. Навязчивые мысли о еде пропали примерно через полтора года после начала восстановления. 

Мне нравится сравнение РПП с раком или любыми хроническими заболеваниями, в которых возможна ремиссия.

Мне известны стрессовые факторы, триггеры, причины анорексии, и в моих интересах — поддерживать спокойную здоровую среду. Если вы занимаетесь моделингом или спортом, то нужно либо сделать эту среду максимально безопасной для себя, либо уйти из неё. Если у вас парень-качок, который обеспокоен физическими параметрами, то нужно объяснить ему, что с вами можно обсуждать, а что нет. Если он не прислушивается — расставаться, ведь человек рядом с вами строит жизнь вокруг внешнего вида. Если вас не поддерживает семья и комментирует ваше питание — не ездить к ней или при любом разговоре о еде говорить: «Мне это не интересно». Я разговариваю так с мамой. Она может сказать мне: «Ой, в этом кофейном напитке столько калорий», а я спокойно могу ответить: «Мне это неинтересно. Мне это неважно. Не надо при мне это обсуждать». Понятно, что не все родственники воспримут это спокойно, но расставить границы очень важно. Довольно у многих людей вокруг либо тоже РПП, либо есть нездоровые паттерны в пищевом поведении, и вы ничего не можете с этим делать. Главное, чтобы общение с ними не мешало вам заботиться о своем ментальном состоянии, вы не можете быть их коучем и учить их жить правильно. Занимайтесь собой. 

Возможно выйти в долговременную ремиссию, которая будет длиться всю жизнь. В этом состоянии вы будете знать, что попытки сбросить вес — это не для вас. Или если это нужно по состоянию здоровья, то вы будете очень осторожно делать это вместе с врачом, который в курсе, что у вас РПП в ремиссии. 

«Ремиссия — это самое лучшее, что вы можете сделать для себя»

Самое важное — знать, что ремиссия возможна и что это самое лучшее, что вы можете сделать для себя. Когда вы болеете, то тратите столько сил на мысли, которые не имеют значения в здоровой жизни. Насколько вы «чисто» питаетесь и хорошо контролируете приёмы пищи, добираете белок и клетчатку и насколько ваша еда низкокалорийная — это не беспокоит людей, которые здоровы. Их беспокоят отношения с семьёй, карьера, учёба, хобби, но не подсчёт калорий. Есть другая жизнь, она лучше и красочнее. Свыкнуться с этой мыслью очень сложно, ведь часто у людей с РПП есть обсессивные и контролирующие черты. Для этого придётся много работать над собой и менять отношение к телу и жизни. 

Важно довести восстановление до конца и не застревать в улучшении, которое не идёт дальше. «Раньше я ела два раза в день, а теперь я ем три раза в день, какие ко мне претензии?» — часто так говорят люди, которые какое-то время лечатся. Скорее всего, они знают, что едят недостаточно. Не надо заблуждаться.

Понятно, что в анорексии есть проблемы с чувством голода и насыщения. Но если вы постоянно обсессивно проверяете, наелись ли вы или переели, это не восстановление. Нужно снижать зацикленность вокруг еды. Вместе с этим не нужно говорить: «Ой, еда не имеет никакого значения, это просто топливо. Я поем это протеиновое печенье и не буду думать о еде». Пока вы не начнёте есть всё, что на самом деле хотите, ваша зацикленность на еде будет оставаться с вами и просто принимать разные формы. 

Моя ремиссия наступила спустя полтора года после начала восстановления и продолжается уже три с половиной года.

У меня не было откатов, потому что я понимала: у меня нет времени заниматься ерундой и снова себя ограничивать. Я и так потеряла достаточно много времени, таких ценных лет молодости, студенчества, социализации, поиска друзей и романтических отношений. Даже если возникают мысли: «Вот бы снова похудеть, чувствовать себя лёгкой, подконтрольной и красивой», то я сразу обрываю их и говорю себе, что это не может быть моим приоритетом. У меня есть жизнь и интересы в ней: я окончила бакалавриат по филологии в Москве и поступила в Гарвард на PhD. Грубо говоря, нужно запретить себе откаты и каждый день сознательно напоминать себе, что вы просыпаетесь и выбираете жить нормальную жизнь, выздоравливать и делать так, чтобы еда вас больше не волновала, потому что это занимает огромное количество времени и ресурсов и вы не можете себе это позволить. Нужно двигаться не интуитивно, а с пониманием своих целей. 

Раньше я каждый год минимум дважды вспоминала о том, что болела анорексией — 2 июня, международный день борьбы с РПП, и 30 января, когда мне впервые поставили диагноз. Сейчас я думаю об этом всё реже и желаю этого всем. У меня могут возвращаться мысли о том, что я чувствую себя толстой, ненужной, некрасивой, и желание уйти в саморазрушительное поведение — очень долго не спать, не есть и специально почувствовать себя плохо. Но я сразу же вспоминаю, что у меня нет на это времени, это бесполезно, и лучше я отдохну, приму ванну или полежу в кровати и подумаю о том, что привело к таким мыслям и как я могу себе помочь. 

Станьте первым, кто оставит комментарий
Читайте также
Как чугунное ведро: 3 причины, почему в жару может болеть голова
Нового «Супермена» со звездой «Удивительной миссис Мейзел» покажут в РФ
На Алтае монстры, а в Нижнем Новгороде — мертвецы: 7 фэнтези в российских декорациях
Ариана Гранде анонсировала новый парфюм из серии Lovenotes. Он будет пахнуть как макарон
Джулия Гарнер ответила зрителям, решившим, что Серебряный Сёрфер не может быть женщиной
Без Марго Робби, но с Кирой Найтли? Disney определилась с планами на шестую часть «Пиратов Карибского моря»