Наталья, читательница «Горящей избы», полтора месяца назад родила ребёнка. Во время и после родов она столкнулась с трудностями, которых не ожидала. Например, грубое обращение медработников и плохие условия проживания в больнице. Наталья честно и откровенно рассказывает свою историю.
Полтора месяца назад я родила девочку путём кесарева сечения. Рожала в муниципальном, самом обычном роддоме третьего уровня. Роддомом третьего уровня считаются те, где есть реанимации для мамы и малыша. В них рожают женщины, например, с ограниченными возможностями или просто с патологиями беременности, как было у меня. Моя дочь находилась в тазовом предлежании.
Сначала меня положили в отделение патологии. Там я пролежала неделю: ждала очередь на операцию и проходила небольшое лечение. Относительно всей истории это было хорошее время. Нормальная еда, палата на четырёх человек, душ и туалет. Конечно же, без замков, но зато на палату! И даже вежливый персонал.
Единственное, что расстраивало: когда я получала лечение — уколы в вену, мне ни в какую не ставили катетер, хотя я просила. Я даже предлагала купить его сама, но медсёстры были не согласны. Сказали, мол, куда мы потом будем ставить укол на операции? От постоянных проколов очень болели вены.
«Когда у меня из-за эпидуральной анестезии отказали ноги, я словила панику»
Наступил день операции. Мне поставили катетер (!), дали сменную одежду и надели компрессионные чулки, которые я купила сама. Бесплатной была только одежда. Привезли на каталке в операционную. Надо сказать, что в моём роддоме нет индивидуальных родзалов и прямо напротив операционной, в которой мне делали кесарево, был общий родзал. Я слышала и видела женщин в родах.
Операция прошла успешно, родилась здоровая девочка. Это была моя первая в жизни полостная операция, и случилось так, что в моменте, когда у меня из-за эпидуральной анестезии отказали ноги, я словила панику. Мне стало казаться, будто болит левая нога. К сожалению, анестезиолог не понял меня. Он зачем-то на мои слова, что я не могу дышать, нацепил мне кислородную маску, которая только ухудшила панику. Наверное, у них такой регламент. Но я рассказываю это не для осуждения анестезиолога, а скорее для того, чтобы объяснить, как женщине в сознании во время КС важна поддержка. Я уверена, что, если бы ко мне в этот момент проявили больше учтивости, моя истерика бы отошла.
После родов меня перевели в реанимацию. Там я находилась недолго и, если можно так сказать, хорошо провела время. В реанимации на меня надели абдоминальный бандаж и послеродовые трусы, которые я тоже купила сама. Бесплатной была только ночнушка. А уже через восемь часов я была в послеродовой палате. И тут начался самый ад.
«Меня буквально разрезали примерно десять часов назад, но я должна пойти за уколом сама»
Мои трусы наполнились из-за обильных лохий. Я пошла в туалет их поменять и поняла, что мне больно в районе, где находился шов, оставшийся от кесарева. Вышла к посту медсестры и попросила помочь поменять трусы, на что получила ответ «Бандаж есть? Сама справишься».
После родов все женщины получают инъекции. В них входит антибиотик, кроворазжижающее и окситоцин для сокращения матки. Получать лечение нужно было самим в процедурном кабинете. То есть, понимаете, меня буквально разрезали примерно десять часов назад, но я должна пойти за уколом сама! А после укола я услышала от медсестры: «Ночнушку переоденьте — вся в крови. И волосы в порядок приведите».
Перед сном ко мне пришла медсестра, поставила обезболивающее и дала ректальную свечку. Она сказала, что обезболивающего до утра больше не будет и что эта свечка — мой последний шанс. Всю ночь я провела в боли, но не ставила свечу, потому что думала, что, раз я не кричу, значит, «последний шанс» использовать рано.
Точную последовательность событий дальше я не помню, но на следующий день мне стали говорить забирать дочь из детского отделения. Хотя я ещё плохо себя чувствовала. Я услышала, как одна женщина из медперсонала кому-то говорила: «Думали, кесарево сделали и легко отделались? А нет, пострадать надо».
«Это было похоже на зомби-апокалипсис»
Рядом с нашей палатой находилась реанимация. Там нет своих душевых, поэтому женщины оттуда ходили к нам. Замков на дверях, напомню, не было, и мы видели, как у них по ногам стекает кровь и как они замеряют количество мочи (это делается для контроля работы почек). Кто-то из реанимации кричал на такую женщину: «Где ты шлялась?! Уже надо нести количество!»
В один из дней к нам в палату пришла неонатологиня. Мы с ней друг друга неправильно поняли, но она позволила себе накричать на меня со словами: «У вас один ребёнок, а вам как об стенку горох!»
На перевязку как швов от кесарева, так и швов от разрывов при естественных родах мы тоже ходили в процедурный кабинет. Всей толпой стояли в очереди. Это было похоже на зомби-апокалипсис. А ещё были мелочи по типу недостающего докорма, нехватки пелёнок, ругани персонала между собой, едких замечаний от санитарок.
К чему я всё это рассказала? Прежде чем активно «поднимать демографию», нужно создать условия. Потому что поднимать её нам, женщинам.
Наверное, вся эта агрессия персонала тоже не от хорошей их жизни. Но тебя, только что родившую, когда ты такая уязвимая, мало волнуют чужие проблемы. Тебе хочется заботы и понимания. Из тебя вылез человек, и тебе нужна помощь.
Я так надеялась запомнить рождение ребёнка радостным моментом, но, вспоминая время в роддоме, я начинаю рыдать. И теперь я говорю себе, что за вторым ребёнком пойду только в платный роддом. Хотя почему, если я плачу налоги, я должна получать платную медпомощь и плюс докупать вещи в муниципальный роддом?
