Марина Максимова — буквально голос первой любви в России. Мы плакали под «Мой рай», срывали горло под «Знаешь ли ты» и хотели стать ветром, чтобы жить на Его крыше. Сейчас артистка не менее популярна, чем в 2007 году, и песни МакSим поют не только подруги на девичниках, но и бородатые мужчины на стадионах. Редакция «Горящей избы» встретилась с Мариной и узнала, в чём секрет её всенародной любви, какими были её собственные первые отношения и почему героини её песен всё время ходят босиком.
Как думаете, с чем связана ваша популярность в последние годы? Большую ли роль в этом сыграло то, что песня «Знаешь ли ты» полюбилась фанатам «Спартака»?
Меня сделали популярной не продюсеры и армия пиарщиков, а слушатели. Ведь ещё в начале двухтысячных мои песни взлетали абсолютно независимо от меня, когда их буквально пересылали с телефона на телефон. Так я и стала артистом, на чьи концерты с удовольствием приходят в течение многих лет.
Но и моя собственная заслуга в этом, конечно, есть. Моё высшее образование — специалист по связям с общественностью, и я писала диплом на тему продвижения личности в шоу-бизнесе. Поэтому мои знания помогли мне подхватить инициативу. К моменту защиты у меня уже был «золотой диск», который я получила благодаря слушателям.
О популярности песни «Знаешь ли ты» у фанатов «Спартака» я, как и многие, узнала через интернет. Для меня это стало неожиданностью, но очень приятной. И мне нравится петь «Знаешь ли ты» на стадионах — чувствую себя очень хрупкой в сильных надёжных руках.
Но где хрупкость, там и уязвимость. Вам не было страшно впервые выступать на стадионе, полном мужчин?
Нет, наоборот. Я чувствовала себя под защитой, испытывала полное спокойствие и уверенность в том, что меня поддерживают.
Футбольные фанаты — очень эмоциональная аудитория. Вы сталкивались со слишком активным или нежелательным вниманием с их стороны?
Я была удивлена, что футбольные болельщики делают татуировки с изображением моего лица. Даже не знаю, хорошо это или плохо! Но именно нежелательного внимания я никогда не испытывала. Даже самые ярые фанаты всегда очень трепетно ко мне относятся. Когда я болела (в 2021 году певица была госпитализирована с пневмонией и провела в коме три месяца — прим. ред.), они очень поддерживали меня и справлялись о моём здоровье.
Среди болельщиков, которые любят моё творчество, встречаются целые семьи. Недавно один мужчина попросил расписаться у него на ноге. Когда я взялась за маркер, то подумала: «Как же на это отреагирует его жена?» Но оказалось, что супруга стояла рядом и радовалась за мужа.
И кстати, меня приглашают не только на футбол. Моя песня «Знаешь ли ты» звучит и на баскетбольных матчах, и на соревнованиях по плаванию, и на хоккее. Я очень рада, что моим творчеством интересуются зрители самых разных видов спорта.
Фото: Павел Шелковников
У многих девушек ваши песни ассоциируются с первой любовью. А вы сами часто вспоминаете первую любовь? Какой она была и общаетесь ли вы сегодня?
У меня был парень по имени Андрей Шульц, человек будто бы с другой планеты. Он старше меня на одиннадцать лет: мы познакомились, когда мне было пятнадцать, и начали отношения через два года. Я считаю его в какой-то степени моим учителем, особенно в музыкальном плане. Он всячески развивал меня, познакомил с музыкой Deep Purple и Pink Floyd. Это была моя первая большая любовь.
Он тоже занимался музыкой, но работал не в том стиле, что я, — что-то больше похожее на регги, такое солнечное. И он всегда мечтал путешествовать по миру, что в итоге и сделал. Но потом он резко оборвал отношения со всеми родными и друзьями и исчез на долгое время. О нём ничего не было слышно около пятнадцати лет, и уже ходили слухи, что он пропал без вести и его нет в живых.
Но всё оказалось иначе. Не так давно я встретила общих друзей. Они обмолвились, что Шульц жив и даже примерно ясно, где он находится. Я попросила их передать ему мой телефон, если вдруг он выйдет на связь.
И он позвонил. Я ужасно на него ругалась — как он мог бросить всех любящих его людей! Но при этом была страшно рада узнать, что у него всё в порядке. Он объехал, кажется, весь мир, и живёт удивительной жизнью.
Теперь мы снова общаемся. Хотя мы разные люди, в нашем прошлом много общего — воспоминания, фильмы, музыка. Мы много разговариваем. И он даже помог мне в одном творческом вопросе.
Каком?
Последние пять лет я ничего не писала: ни текстов, ни музыки. Мне не хотелось говорить о любви или записывать что-то танцевальное. Хотелось выразить свою благодарность за то, что я живу. И рассказать одну историю.
Во время болезни у меня останавливалось сердце. Не буду описывать, что я испытала, — это очень личное. Но поделюсь одним из моментов. Когда я была, скажем так, в изменённом сознании, мне показалось, что я вижу людей. И они сообщили: «С тобой хотят проститься. И ты выздоровеешь. Но с одним условием — когда простишься, то сразу вернёшься назад. Ты согласна на это?» Я ответила: «Да, обещаю». И позже я вышла из комы.
Я посчитала, что эти люди говорили о моём бывшем молодом человеке, с которым мы расставались сотни раз. Решила, что именно он хочет проститься. И вот меня выписали.
Когда я уезжала из клиники, мне казалось, что меня ждал весь мир.
Вдоль дорог стояли камеры, повсюду щёлкали фотовспышки — как будто я, не знаю, как минимум Майкл Джексон. Многие говорили тёплые слова. А этот человек… Я никогда не предлагала ему встретиться первой. И когда он позвонил мне, то не предложил увидеться, а я и не настаивала. Так мы пока и не встретились.
В итоге мне пришла мысль, что я вернулась не просто для прощания — но и для того, чтобы сказать спасибо всем, кто за меня переживал и молился. Тот человек неслучайно пропал из моей жизни. Возможно, если встречу его и скажу: «Прощай», то должна буду вернуться назад, как и обещала. Поэтому я прошу его пока не возвращаться, — ведь я не всех успела поблагодарить.
Вот эту историю мне и хотелось рассказать. У меня были наброски текста, но никак не складывалась рифма. И в этот момент я снова начала общаться с Шульцем. Мы долго разговаривали, и он помог сложить некоторые слова в рифму. Как-то невероятно сложились звёзды. Так вышла моя песня «И правда…» — первая за последние пять лет.
Какие слова вам когда-то сказал любимый человек — и вы до сих пор не можете их забыть?
Он сказал, что мои глаза наполнены смыслом. Вот это я запомнила.
А ещё ваши песни помогали многим пережить несчастную любовь. А что исцеляло вас саму во времена расставаний? Какую музыку вы слушали, как себя поддерживали?
Во время своего главного разрыва я ничего не слушала. Меня просили ничего не комментировать и не рассказывать деталей. И в какой-то момент я обнаружила, что и сама не могу вымолвить ни слова. Я была, как золотая рыбка, которая чувствует, но ничего не может сказать.
Как ни странно, мне помог спорт. Я стала играть в теннис. И это может звучать наивно, но я слышала в словах тренера какое-то наставление. Например, он говорил: «Не старайся нападать. Просто держи удар. Держи крепко». Я перекладывала его уроки на свою личную историю и становилась сильнее.
И когда он наконец сказал: «Теперь ты готова, теперь нападай», я поняла, что уже не вижу в этом совете отсылки к своей личной жизни. К тому моменту я уже была у себя в приоритете, и я поняла, что исцелилась.
Что из прошлого вы в себе простили — наконец-то после многих лет?
Раньше я побаивалась чувства любви, которое не требует ничего взамен. Считала это слабостью. А сейчас я научилась наслаждаться чувством, которое во мне живёт и дарит очень много тепла и добра.
Фото: Максим Сериков
Часто ли слушатели пишут, что ваши песни изменили их жизнь? Может быть, есть какая-нибудь особенно удивительная история, которую вы могли бы рассказать.
Мне запомнилась одна женщина в возрасте, которая изо всех сил прорывалась ко мне сквозь толпу. Когда она добралась, то слёзно попросила подписать открытку для мужа со словами: «Он так вас любит, что не ложится спать без вас».
Ещё однажды в самолёте я столкнулась с известным музыкантом — не буду называть его имени, но скажу, что он настоящий мастер и народный артист. И он поделился, что песня «Ветром стать» сопровождала его, когда он избавлялся от наркотической зависимости. Он часто её слушал во время лечения. И сейчас он здоровый человек.
А не так давно я участвовала в благотворительности. Мама одной девочки, потерявшей зрение, рассказала, что постоянно слушала мои песни и находила в них опору. И даже не знала о том, что я поддерживала фонд, организовавший лечение девочки, и лично сыграла роль в том, чтобы ребёнка отвезли за границу и сделали операцию. Такое вышло совпадение. Всё прошло успешно, сейчас девочка начинает видеть.
Как вы относитесь к тому, что в обществе до сих пор спорят, как должна выглядеть и вести себя «настоящая женщина»? Случалось ли в отношении вас такое обсуждение, которое особенно вас задевало?
Чтобы задевало — нет, меня очень сложно обидеть. И я не боюсь быть белой вороной, отличаться от чужих ожиданий.
При этом я вижу, что неосторожные высказывания сильно влияют на других женщин. Однажды, когда я влюбилась, то попала в новое для себя окружение. Это были успешные и богатые люди. И меня поразило, как много в этой среде женщин, которые как будто линейку проглотили, которые вынуждены вести себя чинно и жить в рамках жёстких правил. Никто из них не мог расслабиться — кажется, как раз потому, что боялись сплетен.
Что всегда заставляет вас улыбнуться, даже когда на душе тяжело?
Солнце. Просто солнце, выглянувшее после дождя. Просто вдруг пошедший дождь. Просто взгляд в небо.
Может быть, у вас есть какой-то любимый анекдот или мем?
Я поняла, что с юмором и сарказмом стоит быть аккуратнее. Я люблю пошутить, но меня понимают только люди с чувством юмора, а оно, к сожалению, есть не у всех.
Был такой случай. Однажды я опубликовала в соцсетях пост в духе «Спите тщательнее, потому что он до сих пор мне пишет». Мне показалось, что это забавно. Но уже ночью стало не смешно, потому что мне начали звонить жёны друзей и даже малознакомых людей с угрозами и обвинениями. Моя публикация обеспокоила очень многих.
Есть глупый вопрос: почему героиня ваших песен всегда идёт босиком? В «Знаешь ли ты» — не жалея ног, в песне «Мой рай» у девушки под шагами босоногими метели и лёд.
Я сама часто хожу босиком и очень люблю это делать. Маленькая, я постоянно выбегала на улицу и скакала под дождём, за что меня страшно ругала бабушка. Она пыталась меня поймать, и ей этого никогда не удавалось. И до сих пор, когда я хожу по траве, земле, снегу, я чувствую свою связь с чем-то глобальным. Свою хрупкость и открытость миру. И хочется это отразить в песнях.
Вы говорили, что события в большинстве ваших песен выдуманные, но потом они случались в вашей жизни. Можете рассказать о каком-то таком сбывшемся пророчестве?
Вообще, всю мою жизнь можно читать по моим текстам. Все они со мной случились, и в разные моменты я на секунду останавливалась и понимала, что уже писала и пела про это. Песня «Это же я» — яркий пример.
А была ли в реальности записка «Я жду тебя, твоя МакSим»? Как в «Трудном возрасте».
Ну, только в контексте «до вечера». Действительно, Шульц называл меня Максим.
Какой период вашей жизни вы бы назвали самым «трудным возрастом» для себя и почему?
У меня периодически случаются всплески трудного возраста, и они, слава богу, не кончаются. Поэтому я такая разная и у меня настолько интересная жизнь.
В детстве вы вели личный дневник?
Да. И я очень быстро поняла, для чего, — чтобы его прочитали родители. И я стала писать там такие сказки! Сумасшедшие сюжеты, невероятные встречи — «Санта-Барбара» просто отдыхает.
Ничего из этого не происходило в реальной жизни. Мне просто хотелось удивить взрослых. Вообще, конечно, этот дневник можно было бы даже издать.
Кому вы можете доверить самые страшные секреты сегодня? Есть ли у вас лучшая подруга?
У меня нет страшных секретов. Есть вещи, о которых я жалею и из-за которых я переживаю, но о них я говорю на исповеди.
Вы часто ходите исповедоваться?
Стараюсь почаще. У меня есть духовник. Это монах, отец Лука, он настоятель Пронского монастыря, где я часто бываю. Иногда пою на клиросе.
А лучшая подруга у вас всё-таки есть?
Да, с самого детства, — Алсу, но я зову её Альшу. Мы познакомились в старших классах. Она показала мне творчество Ахматовой и Цветаевой, которых любила. И именно с ней я стала по-другому писать стихи. Поначалу у меня было много высокопарных фраз, но рядом с Альшу я научилась от них избавляться.
Мы садились за одну парту, клали листочек посередине между нами и переписывались в стихах. В основном это было что-то юмористическое — например, мы могли так обсудить нашего преподавателя. В общем, хулиганили!
Альшу до сих пор остаётся для меня близким и родным человеком. Мы не всегда можем провести вместе много времени, но я знаю, что она есть у меня, а она — что я у неё.
Когда вы чувствуете себя живой — не знаменитой, не нужной, а именно живой?
Когда я провожу время с детьми. В этот момент я сама превращаюсь в ребёнка. Моя маленькая сейчас играет в футбол, так же как и я в детстве. И я очень громко за неё болею.
Я быстро вникаю в интересы дочек, которые заметно меняются с возрастом. Я хочу быть им другом, и, кажется, мне это удаётся.
Это касается и других моих детей — я же многодетная мать, у меня своя школа искусств. И там очень много воспитанников, к каждому нужен свой подход. С ними занимаются профессиональные педагоги, но я тоже стараюсь лично участвовать в их развитии.
Было такое, что вы говорили ученику слова, которые сами хотели услышать, когда только начинали заниматься музыкой?
На старте я слышала много дельных советов, потому что у меня были очень правильные друзья, все намного меня старше и с опытом. И чаще всего я повторяю то, что говорили мне.
Я хочу, чтобы… Чтобы мои ученики чувствовали себя счастливыми оттого, что занимаются музыкой.
Фото на обложке: Максим Сериков, фото на обложке и в материале: Максим Сериков, Павел Шелковников // Фото предоставлены PR-командой МакSим
Станьте первым, кто оставит комментарий