Впервые на русском вышел один из первых крупных романов Луизы Мэй Олкотт, которую многие знают как автора «Маленьких женщин». «Под маской, или Сила женщины» — это сюжет о восхождении по социальной лестнице. Гувернантка Джин Мюир ведёт себя как идеальная работница и очаровывает аристократическую семью, чтобы хитростью добиться собственных целей. Мы публикуем отрывок из первой главы, в которой героиня прибывает в дом.
— Она приехала?
— Нет, маман, пока нет.
— Поскорее бы всё закончилось. Я от одной мысли начинаю нервничать. Подложи мне подушку под спину, Белла.
И бедная брюзгливая миссис Ковентри вновь откинулась на спинку кресла, вздохнув с видом мученицы, а её миловидная дочь захлопотала над ней, заботливо и ласково.
— О чём там речь, Люсия? — спросил молодой человек, томно возлежавший на кушетке рядом с кузиной; она склонилась над гобеленовой вышивкой, и её обычно надменное лицо озарила улыбка.
— О новой гувернантке, мисс Мюир. Ты хочешь, чтобы я тебе про неё рассказала?
— Вот уж благодарю покорно. Я испытываю непреодолимое отвращение ко всей этой породе. Сколько раз я благодарил небеса за то, что у меня всего одна сестра, да и та избалована донельзя, так что мне не пришлось долго терпеть эту напасть — гувернантку.
— Как же ты теперь справишься? — поинтересовалась Люсия.
— Как она в дом, я сразу за дверь.
— Вот уж не поверю. Ты же такой лентяй, Джеральд, — заявил юноша помоложе и поэнергичнее; он стоял в оконной нише и поддразнивал своих собак.
— Дам ей три дня испытательного срока: если окажется сносной, не стану доставлять себе беспокойства, если же, как я подозреваю, она выкажет себя занудой, отправлюсь хоть куда, лишь бы подальше.
— Мальчики, прошу вас, не нужно таких гнетущих разговоров. Приезд в дом чужого человека меня страшит ещё сильнее, чем вас, но кто-то обязательно должен заняться Беллой; я собрала все силы, чтобы вытерпеть пребывание этой особы, а кроме того, Люсия любезно пообещала, что после нынешнего вечера возьмёт эти хлопоты на себя.
— Не беспокойтесь, маман. Полагаю, она женщина приятная, и, когда мы к ней привыкнем, наверняка научимся радоваться её обществу, а то здесь порой бывает тоскливо! Леди Сидни характеризовала её как барышню тихую, развитую, воспитанную: она нуждается в доме, а мне, бедной глупышке, совершенно необходима наставница — и пусть она вам понравится, хотя бы ради меня.
— Постараюсь, милая, но ведь дело-то к ночи, не так ли? Надеюсь, ничего не случилось. Джеральд, ты распорядился, чтобы за ней послали экипаж на станцию?
— Забыл. Но ничего, тут недалеко, пусть прогуляется, — прозвучал томный голос.
— Это, скажу я тебе, безалаберность, а не забывчивость. Мне крайне неприятно: она решит, что мы люди невоспитанные, раз оставили её самостоятельно искать дорогу в ночи. Нед, ступай распорядись.
— Поздно, Белла, поезд пришёл давно. В другой раз поручай такие вещи мне. Мы с мамой проследим, чтобы всё было исполнено, — ответил Эдвард.
— А Нед как раз в том возрасте, когда каждый готов выставить себя дураком ради первой встречной девушки. Присматривай за гувернанткой, Люсия, не то она его очарует.
Джеральд проговорил всё это сценическим шёпотом, однако брат услышал его и добродушно усмехнулся.
— Вот по этой-то части ты точно не выставишь себя дураком, старина. Подай мне пример, и я ему обязательно последую. Что же до гувернантки, она — женщина, а значит, в её отношении необходимо соблюдать элементарную вежливость. Ну и толика доброты тоже не повредит, поскольку она бедна и чужая здесь.
— Ах, Нед, душенька, какое у тебя доброе сердце! Мы будем очень-очень хорошо относиться к этой бедненькой Мюир, правда? — Белла подбежала к брату, встала на цыпочки и наградила его поцелуем, от которого он не смог отказаться, ибо розовые губки сложились симпатичным бантиком, а в глазах светилась сестринская приязнь.
— Надеюсь, она всё-таки приехала. Раз уж я сделала над собой усилие, чтобы принять посетителя, досадно растрачивать его втуне. Пунктуальность — важнейшая добродетель, а эта особа, похоже, начисто её лишена, ибо обещала быть здесь в семь, а время давно прошло, — оскорблённым тоном начала миссис Ковентри.
Она не успела набрать полную грудь воздуха для следующей жалобы, потому что тут часы пробили семь, а у двери зазвонил колокольчик.
— Вот и она! — воскликнула Белла и повернулась к входу: она явно собиралась бежать гостье навстречу.
Люсия остановила девушку, властно произнеся:
— Ни с места, дитя. Это она в её положении должна подойти к тебе, а не ты в твоём — к ней.
— Мисс Мюир! — оповестил слуга, и в дверном проёме показалась миниатюрная фигурка в чёрном. На миг все замерли, и гувернантка успела рассмотреть семейство, а им дать рассмотреть себя прежде, чем прозвучали первые слова. Глаза всех обратились к ней, она же окинула присутствовавших проницательным взглядом, который произвёл на них странное впечатление; после этого она потупилась и с лёгким поклоном переступила порог. Эдвард подошёл ближе и поприветствовал её с искренней сердечностью, которую ничто не могло отнять или помутить.
— Маман, вот та дама, которую вы ждали. Мисс Мюир, разрешите извиниться за досадное пренебрежение — мы не послали за вами экипаж. Произошла ошибка, а говоря точнее, лентяй, которому дано было это распоряжение, попросту о нём забыл. Белла, подойди сюда.
— Благодарю вас, извиняться излишне. Я и не ждала, что за мной пошлют. — И гувернантка смиренно села, не поднимая глаз.
— Я рада вас видеть. Позвольте взять ваши вещи, — произнесла Белла не без робости, поскольку Джеральд, не изменивший на диване своей позы, рассматривал группу у камина с ленивым интересом, Люсия не шелохнулась. Миссис Ковентри скользнула взглядом по мисс Мюир ещё раз и начала:
— Вы пунктуальны, мисс Мюир, мне это по душе. Полагаю, леди Сидни сообщила вам, что я страдаю прискорбными недомоганиями, в связи с чем уроками мисс Ковентри будет руководить моя племянница, вы же будете следовать её распоряжениям, ибо ей известно, чего я хочу. Надеюсь, вы не против, если я задам вам несколько вопросов: записка леди Сидни отличалась краткостью, а я полностью доверилась её мнению.
— Спрашивайте, что вам угодно, мадам, — прозвучал тихий и грустный ответ.
— Вы, полагаю, шотландка.
— Да, мадам.
— Ваши родители живы?
— У меня ни одной родной души на всём свете.
— Ах, как это печально! Изволите сообщить, сколько вам лет?
— Девятнадцать. — По губам мисс Мюир промелькнула улыбка, и она смиренно сложила руки на коленях, предчувствуя долгий разговор.
— Вы так молоды! Мне кажется, леди Сидни говорила про двадцать пять, не так ли, Белла?
— Нет, мама, она сказала, что так думает. Не задавай подобных вопросов. Это неудобно, в присутствии всех нас, — прошептала Белла.
Мисс Мюир внезапно подняла глаза и бросила на Беллу быстрый благодарный взгляд, а потом негромко добавила:
— Я бы предпочла, чтобы мне было тридцать, но поскольку это не так, я, как могу, стараюсь выглядеть старой.
Тут, разумеется, все вновь обратили к ней взгляды, и все в той или иной степени ощутили жалость к бледной барышне в простом чёрном платье, без всяких украшений, кроме серебряного крестика на шее. Девушка была маленького роста, худощавой и бесцветной: соломенного цвета волосы, серые глаза, острые, неправильные, но очень выразительные черты лица. Бедность будто бы поставила на ней своё безжалостное клеймо: зим на её веку было явно больше, чем вёсен. Однако что-то в линии губ говорило о сильной воле, а в отчётливом негромком голосе звучала странная смесь повелительности и мольбы. Нет, не из красавиц, но и не из замухрышек, и, пока она сидела, сложив на коленях хрупкие ладони, склонив голову, и лицо это казалось измождённым и горестным, рассматривать её было интереснее, чем любую цветущую юную леди. Белла придвинула ближе к ней свой стул, Эдвард же вернулся к собакам, как будто не хотел смущать новоприбывшую.
— Кажется, вы болели, — продолжила миссис Ковентри; она сочла этот факт самым интересным из всего, что слышала о гувернантке.
— Да, мадам, я только неделю назад вышла из лечебницы.
— Вы уверены, что уже готовы приступить к преподаванию?
— Я не могу зря тратить время, и здесь, в сельской местности, быстро окрепну, если вы согласитесь меня оставить.
— И вы в состоянии преподавать фортепиано, французский и рисование?
— Сделаю всё, чтобы это доказать.
— Будьте любезны, сыграйте вещицу-другую. Я все пойму по беглости пальцев — в молодости я неплохо играла.
Мисс Мюир встала, огляделась в поисках инструмента и, увидев его на другом конце комнаты, пошла туда, миновав Джеральда и Люсию так, будто не заметила их вовсе. Белла последовала за ней и через миг обо всём забыла от восхищения. Мисс Мюир явно очень любила музыку и искусством игры владела мастерски. Ей удалось очаровать всех — даже безразличный Джеральд сменил позу и прислушался, Люсия отложила рукоделие, а Нед следил, как тонкие белые пальцы порхают над клавиатурой, и изумлялся их силе и искусности.
— Спойте, пожалуйста! — взмолилась Белла, когда блистательное представление завершилось.
С той же смиренной покорностью мисс Мюир исполнила её просьбу и затянула шотландскую песенку, такую грустную и прелестную, что глаза у девочки наполнились слезами, а миссис Ковентри принялась искать один из своих многочисленных носовых платков. Но тут мелодия внезапно оборвалась, а исполнительница сперва попыталась удержаться на стуле, а потом соскользнула на пол и осталась лежать перед опешившими слушателями, бледная и неподвижная, будто неживая. Эдвард подхватил её и, согнав брата с кушетки, уложил, Белла согревала ей ладони, а миссис Ковентри звонком вызвала служанку. Люсия смочила бедной девушке виски, Джеральд же с необычайной для него поспешностью принёс бокал вина. И вот губы мисс Мюир дрогнули, она вздохнула и пробормотала — нежно, с милым шотландским акцентом, будто забредя куда-то в прошлое:
— Пожалей меня, мамочка, мне так тяжко одной.
— Выпейте, милая, вам станет лучше, — предложила миссис Ковентри, тронутая жалобными словами.
Станьте первым, кто оставит комментарий