В Великобритании в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах, по оценкам экспертов, 250 000 женщин, в основном незамужние и моложе 24 лет, стали жертвами негласного закона о принудительном усыновлении и удочерении. Они были вынуждены отдать своих детей в приюты под давлением общества и различных религиозных учреждений. Активисты решили восстановить историческую справедливость и потребовали от местного правительства извиниться перед пострадавшими матерями и их детьми.
Одной из жертв негласного закона о принудительном удочерении стала жительница Уэльса Энн Джонс. В приёмную семью она попала в 1950-х годах. Биологическая мать родила её, будучи не замужем, в 36 лет.
«У очень большого количества молодых незамужних матерей тогда забрали детей и поместили их в приюты, и это ужасно. Но были и другие женщины, такие как моя мать, которые находились в несколько иной ситуации. Я не хочу, чтобы они все были забыты».
По словам Энн Джонс, её детство было несчастливым. Её приёмная мать заставляла Энн чувствовать, что она «никогда и ничего не делает правильно». Она всегда задавалась вопросом, как могла сложиться её жизнь, не окажись она в приюте.
В 1977 году Энн смогла узнать имя своей родной матери. Выяснилось, что это была Кэти Грин, которая жила примерно в 50 км от дома, где выросла Джонс. Но женщины так и не смогли увидеться друг с другом: её мать умерла в 1973 году, и это «до сих пор причиняет боль» Энн.
Однако Джонс всё же смогла встретиться с другой родственницей — своей тётей Блодвен, родной сестрой Кэти. Та рассказала Энн, что её мать была вынуждена отказаться от неё. У женщины «не было другого выхода», кроме как оставить ребёнка из-за «стыда» и отсутствия финансовой поддержки.
«Никто не вмешался и не сказал: „Мы можем помочь вам“ или „Вот это пособие, которое вы можете получить, государство вам поможет“. Ничего этого не было».
При этом оказалось, что у Энн есть старший брат по имени Кен. Кэти также родила его вне брака. Однако она смогла оставить малыша: Кен родился в 1938 году, когда его мать ещё жила с родителями и у неё была поддержка. Однако к тому моменту, когда Кэти забеременела во второй раз, её мама и папа уже умерли. А отец Энн был женат на другой женщине.
«У неё уже был один внебрачный ребёнок. Её считали совершенно падшей женщиной».
Единственная официальная информация, которой располагает Энн, — это основные сведения из свидетельства о рождении и об удочерении, выданного ей в 1977 году. С тех пор ей не удалось узнать больше об этом, несмотря на то, что она связалась с несколькими организациями, которым не удалось выяснить, как и почему у Кэти отобрали дочь. Энн считает, что с её биологической матерью поступили несправедливо, а вся «секретность и ложь», витающие вокруг её удочерения, имели лично для неё негативные последствия, потому что она лишилась «чувства идентичности». Поэтому Джонс стала одной из тех, кто призывал местное правительство принести хотя бы формальные извинения перед теми, кто пострадал от этих «принудительных удочерений и усыновлений».
«Я чувствую, что существует дискриминация, которая не была устранена. Родители, которые отказывались от детей, были лишены всех своих прав».
Объединённый комитет Вестминстера по правам человека изучает обстоятельства, которые заставляли незамужних матерей в период с 1949 по 1976 год «чувствовать себя вынужденными» отказываться от своих детей. Эксперты считает, что они могут включать «социальную установку», недостаточный уровень социальной поддержки, отсутствие информации о том, где можно получить помощь, и давление со стороны «семьи, групп сверстников, практикующих врачей и других социальных или религиозных учреждений».
Женщин, забеременевших вне брака, часто отправляли рожать в «дома матери и ребёнка». Исследование показало, что, например, в Уэльсе их 24 и в основном они принадлежат религиозным учреждениям.
Ещё одна активистка Дайана Дефрис призывала местное правительство помимо извинений принять «конкретные меры», такие как консультационные услуги и помощь людям в воссоединении с родственниками.
«Будут присутствовать те же проблемы, те же проблемы будут гноиться за закрытыми дверями, и правительство Уэльса должно признать, что это произошло, оно должно признать, что будут страдать женщины и их взрослые дети. И что нужно что-то сделать, чтобы показать, что это была несправедливость, и извиниться перед этими женщинами».
В свою очередь, правительство Уэльса заявило, что хотя ситуация с принудительным усыновлением и удочерением была до того, как в Уэльсе появилось собственное правительство, но оно признаёт, что были люди, «которые пострадали, и их чувства потери, горя, гнева и боли не проходят».
«Мы не можем изменить то, что произошло, и понять страдания, через которые прошли многие семьи. Мы хотим выразить наше глубочайшее сочувствие всем, кто пострадал от „исторического принудительного усыновления“, и заверить вас в том, что законодательство и практика усыновления были значительно усилены, чтобы предотвратить повторение этого».