Женщины решаются на операцию по уменьшению груди по разным причинам: по медицинским показаниям, из эстетических соображений или просто потому, что чувствуют себя некомфортно в своём теле и хотят прийти к гармонии с собой. Мы пообщались с девушкой, которая уменьшила размер с пятого до третьего. Рассказываем, как и почему она решилась на операцию, сколько это стоило и с какими последствиями пришлось столкнуться.
«Я злилась, что мужчины клевали на мои формы»
Я не люблю загонять себя в рамки одной гендерной роли и выглядеть так, как этого зачастую ожидают от женщин. Не хочу ограничивать себя и в выборе партнёров. Но долгие годы я не могла быть собой без борьбы: мешала моя грудь.
В моём архиве есть фотография с моря, где мне 11 лет и я одета только в трусы. У меня уже начали формироваться округлости, но тогда это особо не парило. Я была ребёнком, к тому же формы были у всех моих сверстниц.
Носить лифчики я не любила никогда. В 17, когда у меня был уже второй размер груди, я продолжала ходить без бюстгальтера. Свитер, кофты, топы и даже блузки — я всё надевала на голое тело, и мне было неважно, как я выглядела и что думали окружающие. Иногда одноклассники шутили, но беззлобно, и меня это не обижало. С парнями я общалась дружески. Мысли заводить отношения не было.
К 20 годам моя грудь достигла третьего размера. Меня раздражало, что она такая большая. Я надеялась, что как-то смогу её уменьшить: садилась на самые жёсткие диеты, занималась спортом, интенсивно худела. Но становилось только хуже.
Мне досталась грудь конической формы, которая сильно обвисала. Чем стройнее я становилась, тем больше она напоминала мне уши спаниеля. Также меня смущала область вокруг сосков: одна из ареол была больше другой. Я воспринимала свою грудь как уродство, нарост или горб: её будто насильно ко мне приклеили.
В 21 я стала привлекать внимание мужчин, причём значительно старше меня. Казалось, они клюют только на мои формы, и это злило: неужели я потеряла свою ценность и привлекательность как человек? Я говорила, что не интересуюсь сексом и не хочу создавать семью, но меня не слышали.
«Всю жизнь я будто сражалась за индивидуальность, которую никто не видел за моим бюстом»
После 21 года моя грудь продолжала расти. Когда размер дошёл до пятого, мне всё-таки пришлось начать носить бюстгальтеры. О красивом белье не было и речи: меня не выручали даже спортивные лифы, только максимально закрытые чехлы с рынков. Когда я собиралась на пробежку, надевала сразу два лифчика, чтобы добежать до финиша, ничего не растеряв по дороге. Вообще я часто попадала в неловкие ситуации: однажды пришла на концерт, и во время танцев грудь вырвалась из белья. Я старалась воспринимать подобные ситуации с юмором, шутила, но понимала, что просто прикрываюсь самоиронией.
До операции Ольгу не устраивали ни форма, ни размер груди. Фото предоставлено Ольгой Прудниковой
Но больше всего я страдала оттого, что грудь создавала слишком женственный, чужой для меня образ. Мы живём в патриархальном мире, и его рамки сковывали меня. Я хотела иметь возможность трансформироваться, но вместо этого постоянно слушала: «Посмотри, ты ведь ярко выраженная девочка, у тебя такая пышная грудь! Ты рождена для того, чтобы стать матерью». Детей я не хотела, но мои многочисленные доводы здесь ни на что не влияли, и мне не верили.
Я всегда любила перемены. Если посмотреть мой архив фотографий, то кажется, что на снимках разные люди. Это всегда новые костюмы и причёски: у меня были розовые волосы, зелёные и даже лысая голова.
Я выбираю образ по настроению, редко ориентируясь на надуманное понятие гендера. Моя внешность отражает мою боль и моё счастье. Мне не нужны лишние ассоциации кроме тех, что вкладываю я сама.
Мои формы попадают под архетип привлекательной женщины, и я постоянно собирала вокруг себя «папиков» — мужчин, которых интересовали секс и создание семьи. Все вокруг звали замуж, а мне хотелось просто болтать и проводить время в общей компании. Чтобы оказаться на моём месте, миллионы девушек ставят себе имплантаты, но для меня грудь пятого размера была обузой. Всю юность я будто сражалась за свою индивидуальность, которую никто не видел за моим бюстом.
«Если жить дальше, то только с маленькой грудью»
Если у тебя большая грудь и она тебе не нравится, нужно прилагать много усилий: например, приматывать к телу, чтобы скрыть. Мне это занятие казалось слишком неудобным, к тому же я ленива, поэтому никаким образом её не прятала. Но это не значит, что мне было с ней комфортно.
В 17 лет я узнала, что существуют операция по уменьшению груди, и захотела сделать её. Но денег на это не было. Лишь когда мне исполнилось 27, я накопила нужную сумму: для этого я много работала, последние полгода и вовсе в двух местах сразу. В одной из компаний мне повысили зарплату и выплатили премию. Так у меня на руках оказались заветные 170 тысяч рублей — именно столько стоила операция в 2013 году.
Я тут же стала искать хирурга. По отзывам нашла частную клинику, которая мне понравилась, а вслед за ней и врача, который внушал доверие. Я несколько раз приезжала к нему на консультации и общалась с его клиентками — их было много, так что я не слишком волновалась. Всё, что меня интересовало, будет ли больно и как скоро заживёт.
Сначала врач пытался меня отговорить. В моём случае операция требовала удаления не только жировой ткани, но и молочной железы. Одно из возможных последствий — будет нельзя кормить грудью.
Хирург переживал, что я не смогу наладить личную жизнь. По его словам, к нему приходили обладательницы девятого размера: вот там действительно сложно жить, а мой пятый казался ему вполне терпимым. Но я чётко ответила, что замужество и дети меня не интересуют, и все вопросы остались позади.
Мы обсудили, что я хочу третий размер груди и аккуратную форму, а ещё сравнять ареолы. Я не требовала ни компьютерного моделирования, ни рисунков от руки: как-то сразу доверилась мастерству врача и начала ждать операции.
В семье знали, что мне не нравился мой бюст, но всегда считали, что я это «перерасту». Поэтому когда я сообщила об операции, родственники были в смятении: они не знали, что такое вообще бывает, ведь обычно на слуху только подтяжки кожи или, наоборот, процедуры по увеличению груди. Особенно близких пугало, что мне впервые предстоит операция под общим наркозом.
Было ли страшно мне самой? Нет. Обычно, когда я на что-то решаюсь, то иду до конца без сомнений. Я воспринимала операцию как единственный способ избавиться от того, что меня раздражало. Если жить дальше, то только с маленькой грудью.
«Окончательно чувствительность груди вернулась только спустя четыре года»
Я прошла маммолога, кардиолога, сделала флюорографию и поехала в клинику на операцию. Перед тем как я легла на операционный стол, ко мне пришёл хирург и маркером нарисовал на теле разметки, чтобы понять, какие кожные покровы оставить, а какие убрать. Во время этого процесса обязательно нужно стоять, так как когда ты лежишь, форма груди меняется. Со стороны всё выглядит, как будто портной делает выкройку будущего платья на ткани.
Как-то раз в приёмной я слышала, как пациентки обсуждают моего врача: мол, к нему стоит идти, только если он сменит анестезиолога. Тогда я пропустила эту фразу мимо ушей и, как оказалось, напрасно. Когда меня начали отправлять в сон, я почувствовала, что что-то пошло не так: началась аллергическая реакция, я стала задыхаться. Просто не могла вздохнуть, пыталась сбросить кислородную маску, а потом отрубилась. Операция должна была идти три с половиной часа, но я лежала на операционном столе все семь.
Кроме того, уже после операции я узнала, что со мной работал не один врач, а два: про второго медика меня никто не предупреждал. Он занимался левой грудью и, видимо, допустил ошибку: не знаю, что конкретно случилось, но по его оплошности нарушилось кровообращение в левой ареоле.
Я проснулась примерно с теми же ощущениями, с которыми засыпала — было тяжело дышать. Меня начали успокаивать и переложили на каталку. Потом ко мне приложили пиявок. Я ничего не почувствовала: вообще после хирургического вмешательства ощущения в области груди притупляются. Гирудотерапия помогла: позже мне скажут, что если бы с её помощью не удалось восстановить кровообращение, начался бы некроз тканей и ареолу пришлось бы удалять вместе с соском. Окончательно чувствительность груди, кстати, вернулась только спустя четыре года.
Так выглядела грудь героини после операции. Чтобы этот материал не заблокировали платформы дистрибуции, редакции Burning Hut пришлось замазать соски. Фото предоставлено Ольгой Прудниковой
Я мало что осознавала. После наркоза было сложно открыть глаза. Когда я всё же смогла это сделать, то почувствовала жгучую резь. Я ничего не видела, кроме размытых силуэтов и пятен. Как выяснилось, так организм отреагировал на неправильно подобранную анестезию. Зрение вернулось только через сутки.
На этом мои послеоперационные приключения не закончились. Начались осложнения, связанные с нервной системой. Днём мне хотелось спать, а после полуночи бодрствовать. Я по жизни сова. Но в тот период биоритмы слетели полностью. От невозможности отдохнуть постоянно болела голова. Чтобы вернуться к прежнему режиму, мне выписывали снотворное. С ним я засыпала в течение трёх месяцев.
Чуть позже выяснилось, что ко всему прочему у меня выпал клок волос величиной с десятирублёвую монету. С перепугу я даже прошла проверку на лишай. Но оказалось, что это тоже были последствия общего наркоза. Чтобы скрыть дефект, я второй раз в жизни побрилась налысо.
Выяснять отношения мне не хотелось. Сначала было просто не до этого: я чувствовала слабость после операции, у меня были проблемы со сном и головные боли. Но даже при всём этом я была просто неприлично счастлива и искренне благодарна, что мою мечту осуществили. А потом всё зажило и началась новая жизнь.
Что было причиной моих проблем со здоровьем — ошибки врачей или индивидуальная реакция организма, — я окончательно так и не узнала.
«Теперь я снова хожу без лифчиков»
Меня выписали уже на следующий день. Можно было остаться, чтобы быть под присмотром и не мотаться в клинику на перевязку, но дальнейшее пребывание в больнице — платное удовольствие. За мной приехала сестра и с её помощью я с трудом дохромала до такси. Но морально я чувствовала себя хорошо: новая грудь была счастьем, хотя и окружённым шрамами.
Первые две недели после операции я ходила в аптеку и закупалась пиявками, чтобы продолжить процедуры. Я хранила пиявок дома и приносила в клинику, где специально обученный человек доставал их и прикладывал ко мне. Очень любопытный опыт!
Три месяца после хирургического вмешательства я ходила с бандажом. Он бесил, но не больше, чем бюстгальтер: просто ещё одна лишняя вещь на моём теле. За это время я обзавелась новой привычкой: когда захожу в метро, выставляю локоть вперёд, чтобы люди не толкали в больные места.
Я сделала операцию перед Новым годом, а сняла бандаж только в апреле. Это чувство свободы и новизны в моём теле не забыть даже спустя годы. Я увидела, что у меня, как и в 17 лет, третий размер. Но если тогда грудь уже начинала свисать, то сейчас стала маленькой и круглой, да ещё и с аккуратными ареолами.
Удивительно думать, что я чьё-то творение, представление о прекрасном, воплощённое в плоти и крови.
Теперь я снова хожу без лифчиков: я их так и не полюбила. Я не переживаю насчёт того, видно ли кому-то мою грудь, просвечивает она или нет. Я просто живу.
Когда родные увидели меня после операции, я сразу почувствовала принятие. Они сказали: «Ты выглядишь гармонично, даже по-другому двигаешься».
Ольга довольна результатом операции. Фото предоставлено Ольгой Прудниковой
Был только один человек, которому мы не решились сказать об этом сразу, — дедушка. Казалось, что он не поймёт и будет нервничать. Он всю жизнь видел перед глазами бабушку и её сестру, у обеих огромная грудь, и никто не жаловался.
Но спустя несколько лет у него было подозрение на рак молочной железы. Дедушке нужно было делать операцию, удалить сосок и ареолу на одной груди. Он боялся, что это сделает его уродливым. И в какой-то момент мама решила, что ему будет легче, если он узнает про мой опыт. Она показала деду мою фотографию и сказала: «Смотри, молодая девушка 30 лет со швами, но она счастлива. Тебе практически 80, неужели ты думаешь, что будешь чувствовать себя хуже неё?» Дедушка удивился моему мужеству и в итоге решился на операцию. Так он тоже принял мои изменения, спустя время и опыт.
«Мой опыт вдохновил сестру»
Своим решением я вдохновила на операцию сестру. Мы с ней ровесницы. В отличие от меня, она решила создать семью и родить детей. До родов грудь её не беспокоила, у неё был второй размер и аккуратная форма. Но после появления первого ребёнка начались проблемы со здоровьем — в том числе стремительный рост бюста. После рождения второго ребёнка грудь сестры достигла девятого размера.
Она долго пыталась принять себя, но в какой-то момент поняла, что ей слишком тяжело жить со своими параметрами. Из-за огромного веса грудь обвисала, и независимо от того, носила сестра бельё или нет, постоянно было больно. Во сне, лёжа на спине, она ощущала одышку. От бюстгальтера оставались натёртости и вдавленные непроходящие следы на плечах.
Врачи порекомендовали ей задуматься об операции, но сестра не могла решиться из-за больших затрат. Она рискнула во многом благодаря моему счастливому примеру, поэтому именно мой опыт вдохновил её решиться.
Её операция прошла в 2020 году и обошлась в 250 тысяч рублей. Всё прошло легче и удачнее, чем у меня. Уже через два часа после операции она делала селфи в туалете и ела в больничной палате. Я рада, что теперь она свободна. Иначе не назовёшь.
«Моё тело позволяет мне быть собой»
У каждого из нас есть что-то, что отравляет жизнь: меня сковывала и угнетала большая грудь. Я не понимала, зачем она. Не могла объяснить окружающим, что она не определяет мой характер и суть. Жила в её тени, а потом наконец стала собой.
Сейчас Ольга чувствует себя свободно. Фото предоставлено Ольгой Прудниковой
Теперь мне не приходится воевать за свою индивидуальность. Да, на моём теле остались следы: шрамы вокруг ареол и под основанием груди, уходящие на рёбра. Моих партнёров это обычно не беспокоит, никаких комплексов у меня нет.
Если на пляже надевать открытый купальник, то видно следы от операции. Люди обычно сочувственно спрашивают, что со мной: думают, рак или проблемы с сердцем. Но меня это не смущает. Со временем шрамы станут незаметнее. Главное, что мне нравится моё тело и оно позволяет мне быть собой. Всегда разной, но собой.
Почему женщины решаются на операцию по уменьшению груди?
Зачастую из-за физического неудобства: болей в спине, покраснений и натёртостей. Но куда чаще пациенток волнует их самоощущение и общая эстетика. Из-за недовольства своим телом снижается самооценка и формируется неуверенность в себе. Девушка не может нормально пройтись в купальнике по пляжу, ей стыдно раздеться на приёме у врача, у неё могут возникать проблемы в сексе. Если проработать эту проблему не получается, она обращается к хирургу.
Что происходит перед операцией и как она проходит?
Большинство девушек, которые обращались ко мне, мечтает о чём-то между двойкой и тройкой. Хирург рассчитывает оптимальный размер будущей груди на основе индивидуальных параметров: роста, веса и объёма грудной клетки. Затем пациентке необходимо сдать комплекс анализов, который включает УЗИ молочных желёз, УЗИ вен нижних конечностей и ЭКГ. У операции есть ряд противопоказаний: плохая свёртываемость крови, хронические заболевания в стадии обострения, онкология и беременность.
Есть несколько вариантов уменьшения груди. Первый — мастопексия, или подтяжка груди, когда хирург убирает ткани вокруг ареолы, оставляя молочные железы на своём месте. Второй вариант — редукционная маммопластика, когда врач удаляет избытки молочных желёз. Вторую операцию обычно проводят женщинам, столкнувшимся с сильным обвисанием груди.
Все ли сталкиваются с осложнениями? Какие они бывают?
Героиня текста рассказывает о трудностях с дыханием, о выпадении волос и временной потере зрения: эти последствия никак не связаны с самой операцией. Скорее всего, произошла реакция на неправильно подобранную анестезию или девушку не слишком внимательно обследовали, не выявили какую-то особенность организма, повлиявшую на её состояние.
Но любая медицинская манипуляция действительно подразумевает риски. Есть общехирургические осложнения: может произойти воспаление, рубец может плохо заживать. Иногда случается ишемия. Его самое страшное последствие — некроз, или отмирание тканей. Вероятность такого сценария очень мала, остальные же возможные последствия поправимы. Так как эстетическая операция — плановая, у пациента есть возможность пройти все обследования и понять, готов ли организм к хирургическому вмешательству. Если женщина здорова, осложнения маловероятны.
А правда, что грудь может потерять чувствительность? И кормить ей тоже будет нельзя?
После операции грудь может потерять чувствительность. Вокруг ареол много нервных окончаний, и хирург так или иначе может их задеть. Результат сложно спрогнозировать: есть случаи, когда чувствительность не пропадала вовсе, иногда она возвращалась спустя три недели. Но бывают сценарии, когда ощущения пропадают навсегда.
А вот кормить грудью после операции, как правило, возможно. Но при некоторых типах хирургического вмешательства врачу приходится перекрывать млечные протоки, и это приводит к неполноценной возможности кормления. Это значит, что молоко у женщины будет, но в значительно меньшем количестве. Бывают и случаи, когда после операции женщины вовсе теряют возможность кормить грудью. Это происходит нечасто, но хирург всё равно обязан предупредить обо всех возможных последствиях.
Как долго длится восстановление?
После уменьшения груди девушке нужно месяц ходить в бандаже, чтобы шрамы зажили. Полноценное восстановление организма занимает год. Рубец со временем становится бледнее, но полностью шрамы не исчезнут: они могут лишь стать менее заметными с ходом времени.
