Журналист Дуглас Адамс в течение недели беседовал с Далай-ламой и архиепископом Туту. В произведении «Книга радости» они рассказали, как найти счастье и спокойствие в непростом мире и поделились своей стойкостью и неугасающей верой в человечество. Мы публикуем отрывок из главы «Отчаяние: в мире столько бед».
Настала пора задать самый распространённый вопрос, который интересовал людей всего мира: не о радости, а о печали, и не о собственной, а о чужой.
— Очень многие люди из разных стран мира спрашивают, как можно радоваться жизни в мире, где столько печали и страданий. Вот как сформулировала этот вопрос одна женщина, Дон: «В мире столько бед — война, голод, терроризм, загрязнение природы, геноцид. Моя душа болит за наш мир. Как найти радость, когда в мире столько проблем?»
— Ты старше — ты и отвечай первым, — сказал Далай-лама, указывая на архиепископа.
— Нужно проявлять человечность, — начал тот, — воспринимать себя не отдельно от всего мира, а во взаимосвязи. Все эти беды, которые вы перечислили, не раз заставляли меня плакать. Господь создал нас и сказал: «Идите же, дети мои. Теперь вы свободны». И Он так уважает нашу свободу, что готов скорее разрешить нам по собственной воле отправиться в ад, чем насильно загонять нас в рай.
Да, мы способны на чудовищные зверства. Я устал бы перечислять их. И Бог плачет, когда видит их, но плачет лишь до тех пор, пока не появляется кто-то со словами: «Я хочу что-то изменить». Также неплохо помнить, что в каждом заложен огромный потенциал добра. Вспомните об этом и окиньте мир другим взглядом. Вы увидите врачей и медсестёр из разных частей света, которые отправляются туда, где творятся чудовищные зверства. Взять, к примеру, сотрудников организации «Врачи без границ». Зачем они едут в опасные места? Ведь могли бы жить себе во Франции и иметь чудесную частную практику. Но они всё равно едут. В самые нищие уголки нашей планеты.
Все помнят эпидемию вируса Эбола. Тогда люди подвергали себя огромной опасности. Они приезжали из стран, где не было этого вируса. И с какой стати им было тащиться в Сьерра-Леоне? Своим примером они показали, на что мы всё способны. Давайте же найдём силы открыть в себе этот потенциал и сделать всё, что сумеем, чтобы реализовать его и стать сострадательными людьми.
Что можете сделать лично вы, чтобы изменить ситуацию в мире? Возможно, не так уж много, но начните с малого, с того, что под силу вам.
И ужасайтесь, ужасайтесь! Гораздо хуже, если бы, глядя на эти кошмары, мы говорили бы: «Да какая мне разница». Это же здорово, что мы приходим в смятение. В этом величие человека — он может страдать из-за того, кто не считается кровным членом его семьи. Но мы страдаем. И это поразительно, что люди способны на такое милосердие и щедрость.
Когда случается катастрофа, подобная терактам 11 сентября, мы понимаем, что все мы одна семья. Это действительно так. Погибшие в башнях-близнецах были нам братьями и сёстрами. Но что самое поразительное — пилоты тех самолётов тоже были нашими братьями и сёстрами. Вспомните цунами в ЮгоВосточной Азии — видели, сколько любви, сочувствия, заботы всколыхнулось встречной волной? Хотя мы не знали жертв этой катастрофы, никогда их в глаза не видели. Но люди всего мира делились добром. Потому что такова наша суть.
Казалось бы, после 11 сентября те, кто ненавидел Америку, должны были злорадствовать. Но так вели себя очень немногие. Людей действительно глубоко опечалило это событие.
Если бы американский президент не нанёс ответный удар, мир мог бы быть другим. Разумеется, мир в итоге и станет другим. Но взгляните, как люди реагируют на любую трагедию. Когда российские шахтёры оказываются завалены в шахте, никому не приходит в голову сказать: «Но я даже не говорю по-русски и не смогу показать на карте этот город». Все просто сочувствуют.
Меня поразила убеждённость архиепископа и Далай-ламы, что в итоге мир станет другим. Через несколько месяцев после интервью, когда я навещал Десмонда Туту в ЮАР, грянули парижские теракты. Тогда людская бесчеловечность привела многих в отчаяние. Я спросил архиепископа, что он может сказать тем, кто сейчас упал духом, и он ответил:
«Да, порой мы деградируем, но нужно смотреть на вещи в перспективе. Мир становится лучше. Вспомните, чего добились борцы за права женщин или что ещё пару веков назад рабство считалось морально оправданным. Для всего нужно время. Мы растём и учимся сопереживать и заботиться об окружающих. Мы учимся быть людьми».
Прошёл почти месяц после терактов во Франции, и лидеры стран со всего мира собрались в Париже и ратифицировали соглашение о борьбе с изменением климата, переступив через национальные различия и экономическую алчность, чтобы дать планете больше шансов на выживание. Архиепископ часто приводит цитату одного из своих героев Мартина Лютера Кинга, который, в свою очередь, цитировал своего кумира, священника-аболициониста Теодора Паркера: «Дуга моральной вселенной длинна, но склоняется к справедливости».
— Мне кажется, сейчас подходяще вспомнить один случай из моей жизни, — сказал Далай-лама. — Десятое марта 2008 года. Каждый год тибетцы, живущие в изгнании, десятого марта отмечают День тибетского восстания. В 1959 году разразился протест против китайской оккупации, который в итоге привёл к подавлению тибетского освободительного движения и бегству Далай-ламы в Индию. В 2008 году, накануне Олимпийских игр в Пекине, этот день ознаменовался насильственными столкновениями, начавшимися в Лхасе и прокатившимися по всему Тибету, а впоследствии и по многим городам мира.
Мы, как обычно, собрались, чтобы почтить эту дату. Позже я получил сообщение из Лхасы: местные жители устроили демонстрацию. Я ощутил сильную тревогу и беспокойство, но был бессилен, чувствовал себя беспомощным. Я знал — это повлечёт за собой новые страдания и проблемы. Так и произошло: протесты были подавлены с применением силы, множество тибетцев погибли или очутились за решёткой.
Несколько дней во время медитации я визуализировал представителей китайских местных властей и выполнял одну из наших практик, которая называется тонглен — «отдавать и принимать». Я пытался взять на себя их страх, гнев, подозрительность и взамен отдать им свою любовь и прощение. Разумеется, физически я бы не смог на них повлиять. И не изменил бы ситуацию. Но психологически это очень помогло мне сохранять спокойный ум. То была хорошая возможность попрактиковаться в сострадании и умении прощать. Мне кажется, любой из нас на такое способен. Эта возможность есть у каждого.
— А я иногда очень сержусь на Бога, — добавил архиепископ, смеясь.
— У меня есть друзья, — сказал Далай-лама, — которые жалуются на Будду, когда у них проблемы. Это то же самое.
— Да, — продолжал архиепископ, — когда я сильно расстроен, то иду в свою церковь и ругаю Бога. Пророк Иеремия говорил Богу: «Ты меня обманул. Ты назначил меня пророком, а я ответил, что не хочу им быть. Но тогда ты сказал: не бойся, я буду рядом. Всё, что ты велел сказать моему народу — моему любимому народу, — лишь обрекло его на муки». Вот и я так же ругаюсь с Богом. Иеремия — мой любимый библейский пророк: ценю его за честность. К Богу можно прийти и высказать всё, что думаешь, как сделал Иеремия.
[...]
Да, в мире происходит очень много вещей, которые нас удручают. Но в мире есть и много прекрасного. К сожалению, СМИ не заостряют внимание на хорошем — разве это новости?
— Ты прав, — согласился Далай-лама. — Когда случается что-то плохое, это сразу попадает в новостные передачи. Потому-то, наверное, все и думают, что истинная природа человека — убивать, насиловать, быть продажным.
Вот нам и кажется, что у человечества нет будущего. Всё это действительно происходит, но это из ряда вон выходящие происшествия. Поэтому они и становятся новостями. А сколько в мире детей, которых любят родители, — миллионы! Они идут в школу, и там их встречают заботливые учителя. Нет, конечно, и учителя бывают плохие, но в большинстве своём они добры и заботятся о детях. Каждый день в больницах миллионы людей получают помощь. Но это настолько привычно, что никто не станет рассказывать об этом в новостях. Мы просто принимаем это как должное.
Когда мы смотрим новости, нужно всегда представлять себе общую картину. Да, ужасные вещи случаются. Несомненно, в мире происходит много плохого, но и много хорошего тоже! Нужно отдавать себе отчёт, насколько непропорционально зло представлено в новостях, и видеть картину целиком. Тогда не будет причин впадать в отчаяние, глядя на всё то удручающее, что происходит в мире.
Заметьте, ни Далай-лама, ни архиепископ не призывали смотреть на жизнь сквозь розовые очки; напротив, они выступали за полную честность.
Архиепископ даже высказывался против чрезмерного оптимизма.
— Архиепископ, вы довольно горячо говорили однажды, что надежда и оптимизм не одно и то же. Не могли бы вы подробнее объяснить разницу между ними?
— Надежда отличается от оптимизма, — ответил архиепископ. — Оптимизм — поверхностное состояние, которое в зависимости от обстоятельств легко сменяется пессимизмом. Надежда гораздо глубже.
Криса Хани убили в критический момент, когда мы вели переговоры о создании в ЮАР нового демократического государства. Мы очутились на краю пропасти. Ситуация была настолько серьёзной, что тогдашний президент ЮАР де Клерк попросил Нельсона Манделу выступить с обращением к нации. Убийство Хани могло привести к срыву переговоров, но этого не произошло. Нам повезло, что у нас был такой человек, как Мандела.
Будь мы оптимистами, сказали бы: «Что ж, убийство Криса Хани положило конец всему». Но нас влекла вперёд надежда — упорная, неослабная. Именно надежда, а не оптимизм заставляла не сдаваться, держаться из последних сил.
Оптимист исходит из предчувствий, а не из реальности. Нам кажется, что всё будет хорошо, или кажется, что всё будет плохо. Но надежда основана не на эфемерности чувств, а на твёрдом убеждении. Я верю, что не бывает абсолютно безнадёжных ситуаций. Надежда глубже оптимизма, и это то чувство, которое практически невозможно поколебать. Она рождается не в голове, а где-то глубоко внутри. Вот там, — он указал на свой живот.
— Причиной отчаяния бывает сильное горе, но отчаяние также может быть защитной реакцией, когда мы испытываем разочарование и душевную боль. Быть безразличным и циничным проще, спокойнее для нашего «я», ведь в отличие от надежды безразличие и цинизм не требуют демонстрировать уязвимость и рисковать. Выбирая надежду, мы выступаем вперёд и подставляем грудь стихии и воющему ветру, но знаем, что со временем гроза утихнет.
Надежда — противоядие от отчаяния, — объяснил архиепископ. — Но её не бывает без веры, даже если это вера не в Бога, а в присущую людям доброту или в то, что жизнь сама выведет нас на правильный путь.
Надежду также подпитывают отношения с людьми и чувство общности — неважно, со знакомыми людьми или с теми, кто страдал за человечество до нас: Ганди, Кинг, Мандела и многие другие. Отчаяние заставляет погружаться в себя. Надежда бросает в объятия таких же, как мы.
[...]
Станьте первым, кто оставит комментарий