COVID-19 запер нас дома. Мы уже отменили отпуск и рабочие поездки, перестали ходить в кино и фитнес-залы, настраиваем удалённый рабочий стол на домашнем компьютере и встречаемся с друзьями в онлайн-баре. Очевидно, что пандемия круто изменила привычный порядок вещей и стала причиной медицинского и экономического кризиса.
Журналистка издания The Atlantic Хелен Льюис уверена, что есть ещё одна незаметная жертва, на которую предпочитают не обращать внимания. Вместе с экспертами она рассуждает о том, как последствия борьбы с коронавирусом отразятся на здоровье женщин и их социальном положении.
Хватит уже. Когда кто-то радуется самоизоляции и удалённой работе из дома и отмечает, что Шекспир и Исаак Ньютон написали некоторые из своих лучших работ в опустошённой чумой Англии, напрашивается очевидный ответ: ни одному из них не нужно было ухаживать за ребёнком.
Шекспир большую часть карьеры жил в Лондоне, где находились театры, в то время как его семья осталась в Стратфорде-на-Эйвоне. В 1606 году драматургу повезло не пострадать во время эпидемии чумы (его хозяйка, например, умерла в разгар вспышки).
Ньютон же вообще никогда не был женат и не имел детей. Он наблюдал Великую чуму 1665–1666 годов из поместья своей семьи на востоке Англии, а почти всю взрослую жизнь провёл в Кембриджском университете, где его питание и ведение домашнего хозяйства обеспечивались колледжем.
Вспышка вируса вряд ли даст время написать «Короля Лира» или разработать теорию оптики тем, кто вынужден заботиться о других.
Пандемия усиливает существующее неравенство (даже если политики настаивают, что сейчас не время говорить ни о чём, кроме непосредственно кризиса).
«Белым воротничкам» легче работать из дома; сотрудники с официальной зарплатой будут лучше защищены; а самоизоляция в просторном доме переносится легче, чем в тесной квартире. Поэтому одним из самых тяжёлых последствий коронавируса станет перенос многих пар обратно в 1950-е. Независимость женщин станет тихой жертвой пандемии.
Считается, что если речь идёт о физической болезни, коронавирус для женщин менее опасен. Но в последние несколько дней тема пандемии расширила свои границы: мы переживаем не только медицинский кризис, но и экономический.
Поскольку большая часть привычной жизни приостанавливается на несколько месяцев, потеря работы неизбежна. В то же время закрытие школ и детских садов (а также невозможность пригласить няню) и домашняя изоляция переводят работу по уходу за детьми из оплачиваемой экономики в неоплачиваемую.
Коронавирус разрушает сделку, которую заключили пары с двойным доходом в развитых странах: мы оба можем работать, потому что кто-то другой присматривает за нашими детьми. Вместо этого сегодня партнёры вынуждены решить, кто из них примет удар на себя.
В связи с пандемией коронавируса хочется привести несколько примеров высокомерия и недальновидности. Самый раздражающий — неспособность Запада извлечь уроки из истории: лихорадка Эбола в трёх африканских странах в 2014 году, вирус Зика в 2015-м, недавние вспышки ОРВИ и свиного и птичьего гриппа.
Учёные отмечают, что такие кризисы в перспективе оказывают глубокое воздействие на гендерное неравенство.
«Вспышка Эболы в Западной Африке повлияла на доход всех граждан, ― рассказала The New York Times Джулия Смит, исследовательница политики здравоохранения в университете Саймона Фрейзера в Канаде, ― однако после её завершения доход мужчин быстрее вернулся к прежним показателям, чем доход женщин».
Доцент кафедры политики глобального здравоохранения в Лондонской школе экономики Клэр Уэнам считает, что искажающие эффекты эпидемии могут длиться годами. «[Во время Эболы] мы также наблюдали снижение показателей вакцинации детей». И позже, когда эти дети заболели предотвратимыми болезнями, их матерям пришлось взять отпуск по уходу за ними.
На индивидуальном уровне выбор многих пар в течение следующих нескольких месяцев будет иметь исключительно экономический смысл. Что нужно пациентам с пандемией? Уход и забота. Что нужно самоизолировавшимся пожилым людям? Уход и забота. Что нужно детям, пока они не ходят в школу? Уход и забота. И весь этот уход ― этот неоплачиваемый заботливый труд ― благодаря существующей структуре распределения рабочей силы в большей степени ляжет на женщин.
«Речь идёт не только о социальных нормах, при которых женщины берут на себя обязанности по уходу; это ещё и практично, ― добавила Уэнам. ― Кому платят меньше? Кто поэтому вынужден быть гибким?»
Согласно данным британского правительства, 40% женщин работают неполный рабочий день (против 13% мужчин).
В гетеросексуальных отношениях женщины с большей вероятностью получают меньше своего партнёра, а это значит, что их работа считается менее приоритетной во время кризиса.
И, скорее всего, такая ситуация продлится не недели, а целые месяцы. Многие женщины никогда не восстановят свой докризисный уровень дохода. Когда школы закроются, многие отцы, конечно, возьмут на себя часть забот, но они станут скорее исключением, чем правилом.
Несмотря на массовое обеспечение женщин рабочими местами в XX веке, понятие «второй смены» всё ещё существует. Во всём мире женщины, в том числе работающие, больше заняты хозяйством и имеют меньше свободного времени, чем их партнёры-мужчины.
Даже мемы о паническом сметании всего с прилавков предполагают, что домашними делами (а покупка продуктов ― одно из них) в основном занимаются женщины.
«Я не боюсь COVID-19. Что меня по-настоящему пугает, так это отсутствие здравого смысла у людей, ― говорится в одном из самых популярных твитов о кризисе коронавируса. ― Я переживаю за людей, которым нужно пойти в магазин, чтобы на самом деле накормить семью, ведь Сьюзен и Карен уже запаслись всем необходимым на ближайшие 30 лет». Шутка в том, что Сьюзен и Карен ― распространённые имена мам из пригорода, которые с большей вероятностью ведут хозяйство, чем, скажем, Майк и Стив.
Оглянитесь по сторонам, и вы обнаружите, что многие пары уже принимают это сложное решение по разделению обязанностей.
Например, женщина самоизолируется с двумя маленькими детьми: они с мужем чередуют два часа ухода за детьми и оплачиваемую работу. Для одних это выход, для других — разделение обязанностей будет идти по старым патриархальным сценариям. Пары с двойным доходом могут внезапно примерить на себя роль своих бабушек и дедушек: одна домохозяйка и один кормилец в семье.
«Мой муж, врач в отделении скорой помощи, активно лечит пациентов с коронавирусом. Поэтому мы только что приняли трудное решение изолировать его в нашей квартире в гараже, ― пишет эпидемиолог из Университета Эмори Рэйчел Патцер, у которой трое маленьких детей (одному из них всего три недели). ― Когда я пытаюсь учить своих старших детей дома (в одиночестве) с младенцем, который кричит всегда, когда он не на руках, я серьёзно беспокоюсь о здоровье своего мужа и благополучии своей семьи».
Родители-одиночки пытаются решить ещё более сложный вопрос: как совместить работу и уход за детьми, пока школы закрыты? Сегодня в Великобритании четверть семей — это семьи с одним родителем, более 90% из них ― женщины. Закрытие школ делает их жизнь ещё тяжелее.
А вот другие очевидные последствия эпидемии лихорадки Эбола, которые, скорее всего, ждут нас в развитых странах во время кризиса коронавируса.
Закрытие школ повлияло на будущее девочек, потому что многие из них бросили учёбу. (Рост числа случаев беременности среди подростков усугубил эту тенденцию). Домашнее и сексуальное насилие возросло. Больше женщин умерло при родах, потому что все ресурсы были брошены на борьбу с эпидемией.
«Наблюдается перекос системы здравоохранения, ― говорит проводившая исследования в Западной Африке Клэр Уэнам. ― То, что сейчас не в приоритете, даже не рассматривается. Это может повлиять на материнскую смертность или доступ к контрацепции». В США уже сейчас ужасающая статистика в этой области по сравнению с другими развитыми странами, а темнокожие женщины умирают там при родах в два раза чаще, чем белые.
Для Уэнам самым важным в статистике по Сьерра-Леоне — одной из стран, наиболее пострадавших от вируса Эбола, — было то, что во время вспышки с 2013 по 2016 год от акушерских осложнений умерло больше женщин, чем от самой лихорадки.
Но эти смерти, как и незаметный неоплачиваемый труд, на котором держится современная экономика, привлекают меньше внимания, чем непосредственные проблемы, вызванные эпидемией. Эти смерти воспринимаются как должное.
В своей книге Invisible Women («Невидимые женщины») Кэролайн Криадо Перес отмечает, что во время эпидемий Эбола и вируса Зика было опубликовано 29 миллионов статей более чем в 15 тысячах изданий, но менее 1% из них исследовали гендерные последствия таких вспышек.
Клэр Уэнам также до сих пор не нашла гендерного анализа вспышки коронавируса, поэтому вместе с двумя соавторами восполняет этот пробел.
Выводы, которые мы сделали после вспышек лихорадки Эбола и вируса Зика, должны послужить основой для руководства к действию. Как в богатых, так и в бедных странах активисты ожидают, что показатели насилия в семье будут расти в периоды карантина.
Стресс, употребление алкоголя и финансовые трудности ― всё это усугубляет насилие в семье, и карантинные меры, применяемые во всём мире, увеличат эти случаи в три раза. Британская благотворительная организация Women’s Aid заявила, что она «обеспокоена тем, что социальное дистанцирование и самоизоляция будут использоваться в качестве инструмента принуждения и контроля поведения со стороны агрессора и закроют пути к безопасности и поддержке жертвы».
Исследователи разочарованы тем, что подобные выводы ещё не дошли до политиков, которые по-прежнему придерживаются нейтрального с гендерной точки зрения подхода к пандемии. Они также обеспокоены тем, что возможности для сбора данных, которые будут полезны в будущем, упускаются.
Например, у нас мало информации о том, как вирусы, подобные COVID-19, влияют на беременных женщин ― отсюда противоречивые советы во время нынешнего кризиса. Или, по словам Сюзанны Харес, старшего научного сотрудника Центра глобального развития, нам уже сейчас достаточно данных для создания прогноза, когда школы должны вновь открыться, но мы их не используем.
Мы не должны повторять эту ошибку снова. Как бы ни было грустно, дальнейшие эпидемии неизбежны, и необходимо противостоять утверждению, что гендерное неравенство — побочная проблема, отвлекающая от реального кризиса. То, что мы сделаем сейчас, повлияет на жизнь миллионов женщин и девочек во время будущих вспышек.
Кризис после коронавируса будет глобальным и долгим, экономическим и медицинским. Тем не менее он также даёт нам новые возможности. Это может быть первая вспышка, во время которой гендерные различия регистрируются и учитываются исследователями и политиками.
Слишком долго политики считали, что уход за детьми и пожилыми людьми может быть «закрыт» усилиями физических лиц ― в основном женщин, ― давая огромные субсидии экономике. Эта пандемия должна напомнить нам об истинных масштабах этой проблемы.
Уэнам выступает за неотложную помощь по уходу за ребёнком, экономическую безопасность для владельцев малого бизнеса и пособия, выплачиваемые непосредственно семьям. Но её опыт показывает, что правительства медленно реагируют и действуют только в краткосрочной перспективе, поэтому надеяться особо не на что.
«Всё, что произошло, было ожидаемо, правда? ― говорит она. ― Мы, будучи учёными, знали, что в Китае возникнет вспышка, которая покажет, с какой скоростью болезни распространяются при глобализации; которая парализует финансовые системы, ведь у них не было никакой финансовой подушки безопасности, никакого плана управления… Мы знали всё это, но они не слушали. Так почему они будут слушать что-то про женщин?»
