«Настоящий мужчина пользуется пудрой». Как менялись представления о мужчинах — секс-символах в поп-культуре

Внешняя привлекательность — характеристика крайне субъективная. Однако медиа продолжают составлять списки «самых красивых» и «самых сексуальных» людей планеты. Сегодня в списках мужчин — секс-символов с завидной регулярностью мелькают селебрити, олицетворяющие новую нетоксичную маскулинность. Но так было не всегда. В поп-культуре двадцатого века были свои Гарри Стайлсы и Тимоти Шаламе.

Андрогинные секс-символы эпохи немого кино

В начале XX века зрительницы сходили с ума по мужчинам, далёким от типично маскулинной наружности. И не только по звёздам кино.

В 1910-е на мировой балетной сцене гремела слава Вацлава Нижинского — российского танцовщика с польскими корнями. Пластичного, изящного, будто презирающего законы притяжения Нижинского называли «человеком-птицей». Его роли в балетах от Раба в «Шахерезаде» до Призрака Розы в одноимённой постановке поражали андрогинностью. Историки искусства считают , что в них Нижинский проявил феминную сторону своей натуры и изменил представление о «мужском» образе в балете. Раньше герою полагалось быть нарочито маскулинным.

Женская (и не только) часть публики обожествляла Вацлава. В мемуарах его жена Ромола Нижинская рассказывала , как зрители рыдали во время выступлений, в порыве восторга бросая на сцену перчатки и веера. 

Нетипично мужественный типаж был востребован и на экране. Абсолютным секс-символом 1910-х стал Сэссю Хаякава. Иммигрант из Японии с дипломом бакалавра искусств нашёл в американском кино свою нишу. Он создал образ бледного, худого и грустноглазого героя с тайной внутри. Такими были персонажи Хаякавы в кассовых мелодрамах того времени — «Вероломство» и «Обман». Последняя произвела революцию. Здесь впервые в истории кино прозрачно намекали, что азиат может быть сексуально привлекательным. «Обман» сделал Хаякаву кумиром интеллектуалов и простых зрительниц по обе стороны океана. Их зачаровывали роли актёра — хотя они и были довольно стереотипными. Чаще всего он играл восточных мужчин, коварно соблазняющих белых женщин. Не раз снимавший его фотограф Миятакэ Тойо вспоминал , что поклонницы «бросали к его ногам свои шубы, чтобы Хаякава не наступил в лужу». 

В 1920-е у фабрики грёз появился новый любимец. В юности Рудольфа Валентино не взяли в военную академию из-за слишком субтильного телосложения. Тогда он стал профессиональным танцором. Благодаря этому (а ещё короткой женитьбе на кинозвезде Джин Эккер) его заметили в Голливуде. Рудольф начал сниматься в кассовых хитах и играл в основном красавцев-романтиков. Его герои не стеснялись изливать чувства, и к их ногам всегда падали женщины. Кинообразы Валентино не походили на типичные образы мачо. Он выглядел скорее как андрогинное божество . Во многом стараниями жены, художницы Наташи Рамбовой, которая придумывала для его героев модернистские костюмы. Например, в фильме «Молодой раджа» актёр танцует в тонкой набедренной повязке из жемчужных ожерелий. Заметная андрогинность облика нравилась не всем. Газеты обвиняли его в «феминизации» образа американца. И едко подчёркивали, что «настоящий мужчина не будет пользоваться пудрой».

Впрочем, в глазах зрительниц настоящий мужчина выглядел именно так. Они с восторгом следили за жизнью Валентино. Пресса писала о его романах с богемными дивами Голливуда — от Полы Негри до Аллы Назимовой. Поклонницы ещё при жизни сделали из него культ, который после смерти расцвёл сильнее прежнего. В 1926-м, когда Валентино внезапно не стало, по США прокатилась волна женских самоубийств. Ни по одному из актёров в истории американского кино не cкорбели так сильно. Так Валентино стал иконой и бесспорным секс-символом «немой» эпохи. Интересно, что этот почётный титул не имел ничего общего с талантом. Актёром он был в лучшем случае посредственным. В эти же годы известности добился признанный гений немого кино Чарли Чаплин. Но никому и в голову не приходило называть его секс-символом.

Секс-символы «золотой» эпохи Голливуда

Постепенно немаскулинные мужчины-звёзды оставались в прошлом. Наступала предвоенная эпоха 30-х — время мужественных секс-символов. В этот период в Голливуде окончательно сформировалась студийная система. Все без исключения крупнейшие студии принадлежали мужчинам. Насквозь патриархальная система выдавливала всё чужеродное и требовала красивых феминных женщин и брутальных мужчин.

Дуглас Фербенкс был именно таким. Он играл типично маскулинных персонажей. Любвеобильных, бесстрашных и всегда готовых спасти прекрасную даму. Зрительницам полюбились его роли в ромкомах «Укрощение строптивой», «Мистер Робинзон Крузо» и «Частная жизнь Дон Жуана». Фильмы принесли ему неофициальное звание «короля Голливуда». Фербенкса называли «воплощением женских сексуальных фантазий». Он появлялся на экране то в образе полуобнажённого пирата, то в образе восточного красавца из арабских сказок. При этом роли никогда не выходили за границы традиционной мужественности. Персонажи не упускали возможности продемонстрировать свою физическую силу. Считается, что именно Дуглас вдохновил создателей одного из главных супергероев планеты — Супермена. А его роль в фильме о благородном защитнике слабых в «Зорро» стала прототипом Бэтмена. 

Другим «коронованным» секс-символом «золотой» эпохи стал Кларк Гейбл. Актёр снимался практически во всех успешных мелодрамах и романтических комедиях 30-х. А его партнёршами были главные голливудские актрисы — Джин Харлоу, Джанет Макдональд, Клодетт Кольбер. Само появление Кларка в касте было залогом успешного проката. Ромкомы сделали Гейбла суперзвездой. Женщины обожали его мужественную харизму и образы сильных, уверенных в себе героев. Мужчины подражали стилю — Гейбл выглядел элегантно на экране и в жизни. Мужская часть аудитории скупала культовые двубортные костюмы «как у Гейбла». А после выхода ромкома «Это случилось однажды ночью» в США резко упали продажи мужских маек. В этом фильме Гейбл эффектно показался без рубашки с обнажённым торсом.

В 1939 году на экраны вышла одна из важнейших американских картин «Унесённые ветром». Персонаж Гейбла Ретт Батлер надолго cтал олицетворением мужского идеала — харизматичный, притягательный, способный решить любую проблему и покорить любую женщину. Много лет спустя Батлера будут критиковать . Фильм, который «продавали» как великую историю любви, назовут историей абьюза. Действительно, Ретт вёл себя с возлюбленной токсично и однажды применил к ней сексуализированное насилие. Но по сюжету это выглядело как страсть. Однако культовый статус героя Гейбла говорит о том, что для своей эпохи такие проявления мужественности были нормой.

Популярность образа маскулинного харизматика сохранялась и дальше. Разве что он стал более мрачным. В 40-е настало время нуара. Главными героями таких фильмов обычно были детективы. Мрачные и обязательно разочарованные жизнью персонажи попадали в смертельно опасные передряги. А иногда устраивали их для других, одновременно влюбляясь в роковую не менее опасную красавицу. Кэри Грант идеально вписался в этот типаж. Красивый, мужественный и сдержанный, он словно был рождён для депрессивной и циничной атмосферы нуарного кино. Криминальные драмы Хичкока «Подозрение» и «Дурная слава» закрепили за ним звание секс-символа. При этом историки кино замечают , что в ни в самом Гранте, ни в его героях не было самолюбования. Он будто бы играл простого парня, каким себя всегда считал. И это выделяло его среди других звёзд. Обаяние и искренность сделали его объектом желания миллионов зрительниц.

Крутые гипермаскулинные парни из приключенческого кино и бунтари-романтики

Классическая мужественность не сдавала своих позиций и когда «золотая» эпоха ушла в прошлое. 1960-е положили начало бондиане. В разное время агента 007 играли брутальные красавцы Шон Коннери, Роджер Мур, Тимоти Далтон, Пирс Броснан и Дэниел Крейг. Вряд ли в истории жанрового кино отыщется более маскулинный (и более токсичный) сюжет. Джеймс Бонд — решительный авантюрист и плейбой, меняющей девушек одну за другой. А ещё привыкший разбираться с проблемами силой. В 1980-е эта гипермаскулинность породит культ «Терминатора». А вместе с ним и феномен Арнольда Шварценеггера и его устрашающе накачанных героев.

Однако параллельно с этим в Голливуде возникает мужской типаж «загадочного и чувствительного молодого человека». Это выражение появилось в 1966 году, когда Америка оплакивала смерть главного красавца 50-х Монтгомери Клифта. Всю свою недолгую карьеру актёр играл мужественных, но при этом тонких, глубоко психологичных персонажей. В мелодраме «Вокзал Термини» его Джованни тяжело переживает разлуку с замужней возлюбленной. Необычно видеть, как мужчина чуть ли не плачет на экране. В военной драме «Молодые львы» герой Клифта — еврей, страдающий от нападок сослуживцев из-за национальности. И вновь это поразительно чувствительный человек. Позднее критики назовут Монтгомери «самым красивым мужчиной в истории кино», признают его несомненный талант и влияние на следующие поколения актёров.

Среди тех, на кого повлиял Клифт, был Марлон Брандо — ещё одна голливудская икона. Большинству зрителей Брандо запомнился безжалостным главой мафиозного клана из «Крёстного отца». Но ещё в 50-е актёр сыграл жестокого, склонного к садизму Стэнли Ковальски в фильме «Трамвай „Желание“». Считается , что именно это исполнение на десятилетия задало тон маскулинности на экране. Местами грубой, но при этом чувственной.

В фильме «Дикарь» он одним из первых создал типаж бунтаря — свободного героя, который уверен в своей правоте и делает что хочет. Именно его Джонни положил начало веренице экранных бунтарей-романтиков. Позднее их сыграет ещё один будущий секс-символ Джеймс Дин в культовых картинах «К Востоку от рая» и «Бунтарь без причины». Несмотря на силу, эти романтики куда эмоциональнее предшественников. Они уже не так стеснялись выражать свои чувства. Маскулинность постепенно менялась.

Мужчины тоже плачут. Секс-символы 90-х

1990-е подарили нам не один киношедевр со свежеиспечёнными секс-символами. Киану Ривз в «Матрице», Леонардо Ди Каприо в «Титанике», Майкл Дуглас в «Основном инстинкте» — уже не те токсично мужественные идолы прошлых десятилетий. Как и Джон Траволта в «Криминальном чтиве» и Ричард Гир в «Красотке». Они способны быть слабыми и уязвимыми. 

Критики обращают внимание, что именно в это время мужчины на экране начинают примерять на себя типично «женские» роли. Например, во множестве эпизодов «Матрицы» Нео ведёт себя пассивно. Не он целует возлюбленную, а она его — пока тот лежит без сознания. Не он спасает всех вокруг, а Нео пытаются вернуть к жизни, втыкая в обмякшее на больничной койке тело трубки. Джек из «Титаника» тоже бросает вызов гендерным нормам. Он эмоционален и не стыдится этого. А ещё принципиально отказывается от вроде как «положенных» любому мужчине амбиций. Хочет быть вольным художником и путешествовать. Он даже не собирается строить карьеру. И оказалось, что такие герои не просто имеют право на существование, а вполне способны похищать сердца.

В нулевые зрительские сердца растопили Орландо Блум в роли эльфа Леголаса во «Властелине колец» и сыгравший в «Долгой помолвке» Гаспар Ульель. Оба олицетворяли собой нетоксичную маскулинность и воплотили уязвимых и человечных героев. В 2010-е широкое признание получили Райан Гослинг, Киллиан Мёрфи, Райан Рейндольс и Том Харди. А в 2020-е «новая мужественность» стала нормой. В эпоху расцвета соцсетей это ещё заметнее. TikTok покоряют видео, где мужчины делают макияж и примеряют нетипично «маскулинную» одежду. Фото Гарри Стайлса, Тимоти Шаламе, Билли Портера и Троя Сивана в условно «феминных» образах собирают миллионы лайков. Они появляются в амбициозных голливудских проектах от новой «Золушки» до «Дюны» и сериала «Идол». Истории с их участием становятся мегапопулярными, а вокруг их личностей вырос настоящий культ.