Несколько лет назад я окончила магистратуру и пришла работать в пиар-подразделение одного питерского вуза. Поначалу новое место казалось мне мечтой. Но со временем я поняла, что попала в токсичный коллектив. Эти два с половиной года стоили мне проблем с физическим и ментальным здоровьем.
Я не планировала оставаться на этой работе навсегда. Скорее видела в ней карьерный трамплин. И была очень этому рада. Если ты выпускник-гуманитарий, шансы найти что-то по специальности после получения диплома очень небольшие. А здесь мне пообещали крутые и интересные задачи. В вузе кипела жизнь, устраивали много мероприятий, и обо всём нужно было рассказывать. Брать комментарии, придумывать темы, делать посты в соцсети и лонгриды на сайт. Меня это воодушевляло. На собеседовании будущая начальница обрадовалась, что я знаю два иностранных языка и могу писать сценарии. Сказала, что это мне тоже пригодится.
Первые звоночки и тревожные колокола
Как-то я разговорилась с коллегой-ровесницей. Она посочувствовала, что я делю кабинет с начальницей. Я ответила, что начальница ведёт себя мило и дружелюбно, и, кажется, меня всё устраивает. Коллега сказала, что до моего появления отсюда сверкая пятками сбежали несколько девушек. Все по одной и той же причине. Начальница не умеет ставить задачи и при этом много требует. И это делает жизнь на работе невыносимой.
Я отмахнулась от тревожного предчувствия. А через какое-то время поняла, что коллега права. Начальница и вправду была неэффективной менеджеркой. Она не могла толком объяснить, что от тебя нужно. Засыпала новыми задачами, когда предыдущие ещё не были сделаны. Не знала, что такое конструктивные замечания.
«Это ни о чём», — вот так она представляла себе критику. А ещё никогда не хвалила сотрудников.
Мне буквально приходилось вытаскивать из неё фидбэк. Чтобы хотя бы примерно понимать, иду ли я в верном направлении.
Переломным моментом стал уход коллеги, с которой мы вместе вели соцсети. Брать кого-то на замену никто не спешил. Вся нагрузка упала на меня. Я еле справлялась с задачами — вела аккаунты на двух языках, составляла контент-план и писала тексты на сайт. А у начальницы постоянно возникали гениальные идеи новых проектов, которые можно запустить. Съёмки роликов, сложные интервью, которые требовали времени. Чтобы это сделать, потребовалась бы целая пиар-команда, а не один человек. Начальница этого не понимала и раздражалась. Говорила, что нужно работать лучше. Я начала сомневаться в себе и своих навыках. Иногда мне казалось, что причина и вправду во мне. Дело, которое нравилось мне ещё несколько месяцев назад, перестало приносить удовольствие. Я приезжала в офис в плохом настроении и часто ловила себя на желании написать заявление. Так я оказалась в абьюзивных отношениях с работой.
Выживание в токсичном коллективе
Атмосфера в офисе была нездоровой. Отношения строились на иерархиях. Тому, кто стоял на ступень выше, по умолчанию позволялось больше. Я обнаружила, что редактор отпускал язвительные комментарии по поводу профпригодности журналистов. Его общение со мной и другими коллегами балансировало на грани сарказма и откровенного хамства. А 8 марта он как ни в чём не бывало приносил сотрудницам цветы. Я их никогда не брала, не говорила «спасибо», и мне за это совсем не стыдно. Однажды я крупно с ним поругалась из-за очередной рабочей задачи. Он вёл себя как обычно, и я потребовала не переходить на личности. Тогда начальница сказала мне, что это неуместно — когда молодая специалистка говорит что-то негативное коллеге вдвое старше себя. И сказала, что нужно быть мягче и не идти на конфликт.
Однако именно это конфликтное состояние помогало мне выживать. Я пыталась отстаивать свои права. Добилась выплаты за сверхурочную работу, которую мне дали на время больничного коллеги. Хотя начальница утверждала, что «так у нас не принято». Добилась повышения зарплаты. Донимала руководство, которое не спешило брать на работу нового сотрудника и снижать мою нагрузку. Научилась отвечать на токсичные выпады коллег из соседних подразделений. До сих пор помню, как округлились глаза бухгалтерки, когда на её неуместную придирку я ответила: «Не понимаю вашей претензии».
Мне казалось, даже воздух в этом месте отравлен токсичностью. Я и сама «заразилась» ей.
Начала замечать, что постоянно говорю обидные колкости. В адрес начальницы, которую я к тому времени возненавидела. И просто тех, кто попадался под горячую руку.
Я понимала, что отсюда нужно уходить. Смотрела на ближайших коллег, и меня пугала перспектива стать такой же. Выгоревшей и с потухшими глазами. Они не хотели бороться даже за минимальные улучшения своих условий труда. Были будто прикованы к этой работе. Не видели для себя никакого будущего. Во многом потому, что здесь их обесценивали и обращались с ними хуже некуда. Всё это напоминало болото, в котором вязнешь всё глубже. Послать всё к чёрту и уйти в никуда я себе позволить не могла. Поэтому дала себе срок, чтобы найти другую работу. Но выгорание набирало обороты и лишало сил.
Последствия для здоровья
Месяцы, когда я работала за двоих без какой бы то ни было поддержки, стали самыми тяжёлыми. Для меня обычным делом стало заплакать из-за какой-то рабочей мелочи. Я плакала на работе и в транспорте, а дома по нескольку часов смотрела в стену, пытаясь прийти в себя. Я уставала физически. С трудом засыпала, а во сне видела кошмары. Дорога в офис и обратно очень выматывала. Мне трудно давались рутинные вечерние дела. Например, часто я даже не ужинала, потому что не было сил что-то жевать.
Это был серьёзный депрессивный эпизод. Я много лет живу с диагнозом рекуррентная депрессия. Держу её под контролем, принимаю таблетки и хожу к психотерапевту. Но в тот период случилось обострение. Параллельно организм дал сбой, и с плохими показателями крови я оказалась в стационаре. Работала прямо оттуда. Одной рукой я писала тексты, а в другой торчала иголка капельницы.
Я выбралась из этого состояния, немного перевела дух. И ужаснулась тому, в какой точке нахожусь. Я стала вечно раздражённым и уставшим от жизни человеком. Меня тошнило от работы. Но самым страшным для меня было то, что я перестала заниматься своим творчеством. Делать что-то для себя и своего будущего. Я задавала себе вопрос. Как вышло, что ещё год назад я работала, параллельно готовилась к языковому экзамену и сдала его на высокий балл. А сейчас забросила свои амбиции и с трудом могу помыть голову. Ответ был очевиден — работа вытянула из меня желание жить. Поиски новой продвигались с трудом. Друзья переживали за меня, скидывали вакансии и просили прислать резюме. Но за это время я побывала только на двух собеседованиях. Сил не хватало даже на то, чтобы выполнить стандартное тестовое задание.
Как я сбежала и чему этот опыт меня научил
Примерно через два с половиной года в соседнем подразделении этого же вуза открылась вакансия. Сработал нетворкинг. Я была в хороших отношениях с его руководительницей, и она позвала меня в команду. Работа была не такой интересной, в ней было больше рутины и бумажек. Но после предыдущей она казалась мне раем. Без этого сумасшедшего давления и безумного потока задач. Нынешняя начальница оказалась компетентнее, человечнее и не скупилась на добрые слова для подчинённых. Я понемногу выходила из режима выживания и снова строила планы. Это немного забавно, но для бывших коллег я стала человеком-легендой, сбежавшим от тиранши. После моего «бегства» из отдела ушли ещё несколько человек. Мне нравится думать, что отчасти их вдохновила на это я.
Через какое-то время я нашла то, что устраивало меня больше, и ушла оттуда. Но до сих пор считаю, что эта вторая работа спасла мою психику от полного разрушения.
Моя самооценка пошатнулась, я всё ещё учусь адекватно реагировать на критику. Но несмотря ни на что, я благодарна этому опыту. Я точно поняла для себя, что терпеть то, что происходило в том коллективе, ненормально. Что любой человек достоин уважительного отношения. Что я вправе отстаивать свои интересы, потому что больше это не сделает никто. Благодарна за людей, которые мне там встретились. Теперь нас с ними связывают тёплые отношения. Я рада, что им тоже удалось оттуда вырваться. Между собой мы шутим, что у нас большой стаж, потому что это в этом университете год считается за несколько. В этом есть доля правды. Я смотрю на свои фотографии, сделанные до этой работы, и понимаю, что так свежо и беззаботно не буду выглядеть уже никогда.
