По данным Минздрава, в России только официально насчитывается около 5,6 миллиона человек с психическими заболеваниями. Такие люди регулярно вынуждены отвечать на странные и наивные вопросы и на своём примере доказывать окружающим, что стереотипы о ментальных расстройствах далеки от реальности. Мы спросили у трёх девушек, как особенности психики влияют на их жизнь.
Этот материал мы выпускаем ко Всемирному дню психического здоровья — он отмечается 10 октября и призван напоминать о способах укрепления психического здоровья, профилактике и лечении ментальных расстройств. Статью мы подготовили вместе с фармацевтической компанией «Гедеон Рихтер», которая инициирует социальные проекты, рассказывающие о жизни людей с шизофренией и биполярным аффективным расстройством (БАР). Эти проекты направлены на то, чтобы изменить отношение общества к людям, которые столкнулись с ментальными расстройствами.
1. Обидные стереотипы
В обществе существует масса далёких от истины домыслов о психических расстройствах. По данным опроса ВЦИОМ и фармацевтической компании «Гедеон Рихтер», 38% респондентов уверены, что людям с шизофренией стоит держаться подальше от общества. 28% опрошенных считают тех, кто столкнулся с шизофренией, опасными.
Мне кажется, шизофрения — это один из самых стигматизированных диагнозов. Многие думают, что люди с шизофренией ведут себя неадекватно, могут кинуться с ножом, видят и слышат галлюцинации 24/7. А ещё с ними нельзя дружить и работать — они же все лежат в больницах. У меня есть опыт общения с теми, у кого такой же диагноз. На самом деле это обычные люди — по ним нельзя сказать, что они чем-то больны. Да и я тоже живу обычную жизнь, работаю, хожу куда-то с друзьями.
Иногда приходится слышать: «В смысле у тебя депрессия и биполярка? Ты же весёлая!» Но бывает, что человек, столкнувшись с депрессией, пугается своего состояния. Ему начинает казаться, что он ненормальный. Поэтому на людях он старается вести себя «адекватно»: улыбается больше, чем может, защищается шутками и сарказмом. Окружающим с ним легко. А наедине с собой начинается ад: слёзы, истерики, апатия. В такие моменты нужно срочно показаться специалисту, иначе всё может закончиться плохо.
2. Сложности с трудоустройством и работой
Полярные перепады настроения и «странное» для внешнего наблюдателя поведение могут стать причиной для отказа в приёме на работу или даже увольнения. Людям, которые столкнулись с биполярным расстройством и шизофренией, бывает непросто продолжать вести привычный образ жизни и трудиться в полную силу, особенно если работа связана с обилием стресса. В таких случаях есть смысл поговорить с руководителем о том, чтобы перейти на короткий рабочий день или гибкий график.
Я не рассказываю коллегам о своём диагнозе, поскольку работаю удалённо и общаюсь с ними исключительно по рабочим вопросам. Очень боюсь, что мне станет хуже и придётся пройти лечение, а потом нужно будет объяснять причины своего отсутствия и показывать справки. Боюсь потерять расположение начальства. Меня считают надёжным и ответственным человеком, но из-за диагноза могут начать воспринимать по-другому.
Я дизайнер, и у меня не так много рутинных задач. Но голова должна работать, придумывать, строить, объяснять. Биполярное расстройство убивало во мне профессионала и творца, не говоря уже о друге, социальной личности и личности в целом. Сколько рабочих часов было выброшено в мусорку из-за депрессии! И сколько рабочих ошибок было допущено в гипомании… Иногда я думала: «Как коллеги меня терпят?»
Справиться можно только одним способом: как можно скорее обратиться к специалисту, чтобы он выписал лекарства или поправил схему терапии. Всё. Это нормально, если лечение будет корректироваться от эпизода к эпизоду. Главная задача — отловить все колебания и привести их к норме.
3. Непрошеные советы
Изображение: Ekaterina Jurkova / FabrikaSimf / Nella / Shutterstock / Ольга Ревенкова / Горящая Изба
Интернет полон бесполезных или даже опасных рекомендаций о том, как справиться с психическими расстройствами. Важно помнить, что поставить диагноз и подобрать подходящее лечение может только специалист. Конечно, сон, спорт и правильное питание помогают поддержать организм. Но, например, при биполярном расстройстве и шизофрении требуются медикаментозная терапия и регулярные консультации специалиста.
Мама уверена, что я могу не принимать таблетки, если достаточно поработаю с психологом. Когда-то считали, что спорт точно всё решит, но я им занялась — и ничего не изменилось. Теперь говорят, что спорт, наоборот, вредит. Я получаю бесконечные советы больше гулять, радоваться жизни, искать новых друзей, ходить на вечеринки, здорово питаться, пить витамины. Это всё, конечно, хорошо, но такие советы имеют мало отношения к болезни. Облегчить состояние помогает терапия, назначенная специалистом, — это всё, что я знаю.
Мне советовали «заняться сексом с партнёром», когда на препарате либидо напрочь отсутствовало. Больше гулять, я думаю, предлагают вообще всем. Но в тяжёлые моменты на улице и в толпе у меня может начаться паника.
4. Уверенность, что с болезнью можно справиться самостоятельно
«У наших предков никаких проблем с психикой не было», «биполярное расстройство — это модная болезнь», «специалист не нужен — можно просто выговориться друзьям». К сожалению, такие высказывания до сих пор не редкость. Но биполярное расстройство и шизофрения — это не особенности характера или проявления слабости, а заболевания, требующие поддержки специалиста и медикаментозной терапии.
Я сталкивалась с непониманием, как такое могло со мной произойти. Ведь у меня всё хорошо: есть работа, крыша над головой, любящий парень. Чего мне не хватает, почему я вечно в депрессии? Конечно, можно самой справиться с «плохим настроением». Но когда это настроение начинает управлять человеком, нет ничего постыдного в том, чтобы обратиться за помощью. Для меня это признак того, что человек сильнее болезни.
Кроме медикаментозной терапии, мне помогают сон, тишина, сессии у специалиста. И диалог с самой собой: «Могу ли я сейчас помыть эту посуду? Вот перчатки, хорошее средство — мне будет ок?» У меня есть проблемы с ведением домашней работы, но такими маленькими шажками я что-то делаю. А если внутреннего отклика нет, то не делаю.
Выйти в ремиссию мне помогли препараты. Иногда при шизофрении бывает безлекарственная ремиссия, но мне нужно каждый день принимать таблетки, чтобы нормально себя чувствовать, работать и заниматься своими делами. Ещё помогают работа и распорядок дня — я рано ложусь и рано встаю.
Мне помогла медикаментозная терапия. Практики вроде ведения дневника очень хороши, когда человек в стабильном состоянии, так они помогут разрешить какие-то психологические проблемы. Но если речь идёт об эпизоде депрессии или мании, самопомощь вполне способна завести ещё глубже в проблему. Физические упражнения могут превратиться в самоповреждения или зависимость, а самоанализ — только запутать сильнее.
В моём случае тяжело говорить о полной ремиссии, потому что мозг хитёр и постоянно подбирает ключи к новым схемам лечения. Но это тонкости. Могу уверенно сказать, что уже год нахожусь в ремиссии и не попадала ни в один из эпизодов. Для этого потребовалось два года работы со специалистом — сначала у меня подозревали тревожное расстройство и только в начале 2021 года уверенно диагностировали БАР. Схему терапии приходилось делать сильнее и сложнее, пока не появился стойкий результат, и даже сейчас ещё есть что подкрутить. Тем не менее я живу вполне здорово, и болезнь практически не влияет на жизнь.
Психологически стало легче. Появилась вера в то, что я способна строить отношения. Уже не страшно брать длительные проекты по работе — знаю, что не свалюсь через месяц в депрессию и не подведу команду. Легче поддерживать отношения с семьёй. Да и вообще просто ходить, дышать и любить жизнь намного легче!
5. Трудности при обращении за помощью
Даже специалисты не всегда могут сразу определить, какое ментальное расстройство вызывает состояние пациента. Всё потому, что не существует тестов, которые могли бы однозначно выявить психическое заболевание, а одинаковые проявления встречаются у разных болезней. Кроме того, когда диагноз поставлен, другие специалисты могут списывать на него проблемы с физическим здоровьем.
Моя болезнь начала проявляться в раннем подростковом возрасте. Я задумывалась, что со мной что-то не так, но отгоняла эти мысли. Мне казалось, что я всё придумала, что у всех может быть подобное. К специалисту я обратилась после совершеннолетия. Сразу после приёма меня отправили на лечение. Шизофрению диагностировали именно тогда, но мне сказали, что это депрессивное расстройство. Правду я узнала через два года, когда наблюдалась в отделении реабилитации. Меня беспокоило, что некоторые симптомы были «странненькими» для депрессии, и я решила уточнить свой диагноз. Так и узнала, что всё это время у меня стояла шизофрения.
Я стараюсь не называть свой диагноз, когда обращаюсь к специалистам с вопросами о физическом здоровье. Обычно говорю, что пью препараты, потому что у меня тревожно-депрессивное расстройство. Боюсь, что если скажу специалисту о шизофрении, он может решить, что жалобы вызваны галлюцинациями.
Самые разные специалисты, как только узнают о диагнозе и лекарствах, перестают искать причину совсем другой болезни и списывают всё на стресс. «Ну вы же принимаете антидепрессанты, должно быть, вам непросто живётся». Вполне возможно, что в этом есть смысл, но каждый раз становится как-то обидно. Неужели моя голова влияет вообще на всё?
6. Необходимость объяснять близким, что происходит
Друзья и родные могут по-разному отреагировать на сообщение о диагнозе. Иногда из-за стереотипов о болезнях появляются страх, непонимание или насмешки. Людям с психическими расстройствами приходится раз за разом объяснять, что в действительности они испытывают и какая помощь им необходима.
Родители думали, что диагностированная у меня депрессия — это от безделья. А когда узнали о настоящем диагнозе — шизофрении, то отнеслись к нему более серьёзно. Сейчас мы хорошо общаемся, но я стараюсь не взаимодействовать с семьёй, когда случаются сложные эпизоды. В основном меня поддерживает партнёр. Он рос с родственницей, у которой была шизофрения. Возможно, поэтому понимает, что делать.
Мне сложно говорить с родителями о моём диагнозе. Я была болезненным ребёнком, поэтому новость даже о незначительных проблемах со здоровьем порождает лавину тревоги. Но я не хотела всю жизнь врать и скрываться. Поэтому выбрала тактику по чуть-чуть вбрасывать информацию, приправляя тонной уверений, что нет ничего страшного и с этим можно счастливо жить.
Сейчас родители достаточно много знают и о диагнозе, и о лечении, но всё равно бывает непросто. Есть давление: «нельзя всю жизнь пить таблетки», «попробуй то или это», «ты выходишь гулять, занимаешься спортом, встречаешься с людьми?». А я вроде понимаю, что это попытки помочь от самого сердца, да ещё и обоснованные — мои родители умнейшие люди, — но слишком часто такие советы наваливаются в моменты, когда совсем нет сил. И от них становится только хуже.
7. Неуместная жалость
Результаты опроса ВЦИОМ и «Гедеон Рихтер» показывают, что 38% респондентов сочувствуют людям, столкнувшимся с шизофренией. На деле же окружающие не всегда могут подобрать подходящие слова для выражения поддержки. «Это же полный ужас, как только ты с этим живёшь!» — подобные проявления сочувствия могут только раздражать, даже если собеседник так говорит из лучших побуждений.
Когда люди начинают меня жалеть, я чувствую себя неловко и обычно пытаюсь отшучиваться. Я понимаю, почему они так реагируют. Людей в принципе пугают заболевания, особенно тяжёлые. И когда они слышат, что от чего-то нельзя полностью вылечиться и придётся всю жизнь пить таблетки, чтобы поддержать ментальное здоровье, то стараются выразить сочувствие. Но для меня главное, чтобы не обесценивали и не говорили, что, может, специалисты ошибаются.
Мне приходилось встречаться с сочувствием из-за непонимания окружающих, что это за болезнь, с которой я столкнулась. «Биполярное расстройство» — звучит-то устрашающе. Но нет, во мне не живёт несколько личностей. В ответ на неуместные комментарии я обычно просто молча улыбаюсь. Вступать в диалоги и перепалки у меня нет сил и желания.
8. Проблемы в отношениях
Изображение: Nella / Shutterstock / Ольга Ревенкова / Горящая Изба
Рассказать о сложностях с психическим благополучием бывает непросто даже близким людям. А порой ментальное расстройство мешает заводить новые связи, потому что человек может чувствовать себя не таким, как все.
У меня много страхов, вызванных болезнью. Всегда есть возможность рецидива. От меня уже уходили люди, когда не смогли выдержать депрессивные эпизоды, и не думаю, что их можно в этом винить. Иногда я задумываюсь о семье. Как на меня повлияют роды? Смогу ли я остаться адекватной в первые годы жизни ребёнка? Если предрасположенность к болезни передаётся по наследству, хочу ли я обречь на это детей? Я замечаю, как саботирую возможные отношения или намеренно выбираю недоступных людей. Это всё мне ещё предстоит проработать.
Было время, когда я чувствовала себя дефектной, неполноценной. Казалось, что я только притворяюсь человеком, что все вокруг воспринимают меня как что-то чужое, инородное, и относятся ко мне с отвращением. От осознания, что многие странности в моей жизни объясняются болезнью, стало легче. Но на принятие себя потребовалось много времени. Мне очень помогла волонтёрская группа взаимопомощи для людей с расстройствами шизотипического спектра. Когда сталкиваешься с подобным, очень важно понимать, что ты не одна и есть люди с похожими проблемами.
