4 февраля — Всемирный день борьбы с раковыми заболеваниями. Для SMM-менеджерки «Горящей избы» Тани Зайцевой это важная дата: в апреле 2021 года ей диагностировали рак. Таня несколько месяцев проходила лечение и смогла выйти в ремиссию. Она рассказывает, как узнала о диагнозе, совмещала работу с химиотерапией и поменяла своё отношение ко многим вещам.
Свой диагноз я узнала, когда мне был 21 год, хотя болезнь, как я думаю, началась раньше, ещё за полгода до постановки официального диагноза. Несмотря на то что я лечилась в Москве, мне пришлось познакомиться со всеми прелестями отечественной медицины: от игнорирования проблемы терапевтом до бюрократических проволочек вроде оформления в больницу и постановки на учёт.
В августе 2020-го я заболела чем-то, что было очень похоже на ангину. Примерно такой диагноз мне и написали, когда я оформляла больничный. Единственное, что напрягало после выздоровления — сильно увеличившиеся лимфоузлы, которые несколько месяцев не приходили в норму.
Я стала стесняться большой припухлости на шее, постоянно прятала её за волосами, фотографировалась только с одного ракурса. Я не понимала, что со мной не так, но окружающие видели опухоль (тогда я не знала, конечно, что это опухоль) и задавали вопросы. Это тоже не давало расслабиться.
Когда к февралю 2021 лимфоузлы так и не уменьшились, пришлось брать ситуацию в свои руки. Я сходила к нескольким терапевтам в поликлинике, была на УЗИ. Помню, что терапевтка начала отчитывать меня за то, что я хожу к разным врачам, а не наблюдаюсь у кого-то одного. Я тогда сорвалась: огрызнулась, что я не виновата в том, что никто в этой поликлинике не знает, что со мной делать, но меня даже не могут отправить куда-то, где знают. Так удалось получить направление на биопсию в Боткинскую больницу в Москве.
«Это правда похоже на удар по голове, когда вокруг всё немного затуманивается»
Обычно людям не рекомендуют лезть в интернет и гуглить симптомы, но я считаю, что в моём случае меня это спасло. Ещё до биопсии я была на 90% уверена, что диагноз будет таким же, как пишут в интернете. После того как биопсию назначили, я просто ждала подтверждения своих догадок. Так и вышло.
Я помню, что был конец апреля, холодно и дождливо. Я поехала в лабораторию забирать стёкла с биопсии. Вместе с образцом биопсии мне дали бумажку, на которой было написано «лимфогранулематоз». Ну и я сразу же загуглила, чтобы убедиться, что это то самое.
Конечно, я заплакала. Это правда похоже на удар по голове, когда вокруг всё немного затуманивается. Сразу позвонила маме, потом на работу, чтобы отпроситься, — делать что-то в шоковом состоянии было правда тяжело. Но было и воодушевление — я наконец-то знаю, что со мной, а значит, могу начать лечиться.
Мне бы хотелось, чтобы люди не сталкивались с таким диагнозом один на один. Всё-таки в этот момент человек становится очень уязвим. Предсказать реакцию на такие новости нереально. И даже походив до этого к психологу, я всё равно не смогла отреагировать более спокойно (и это абсолютно нормально!).
Понятно, что врачи-онкологи могут в некоторой степени цинично относиться к этому, потому что для них это ежедневная работа. Но врач сразу рассказывает о возможных вариантах лечения и примерных датах начала, поэтому ты не остаёшься в подвешенном состоянии перед неизвестностью.
Родителям я рассказала сразу, тут даже не было сомнений. Близким друзьям — тоже, так как они очень поддерживали меня в моей маленькой борьбе с российской медициной. Бабушек и дедушек я не оповещала до последнего, так как переживала за их здоровье. Ничего не говорила около четырёх месяцев. Но на удивление они эту новость восприняли чуть легче, чем мы с мамой. Ну либо просто не показывали настоящих чувств. И я им за это благодарна безумно.
«Вначале было много энтузиазма, а потом начался самосаботаж»
Мне повезло — мой диагноз неплохо изучен, поэтому в мире уже есть конкретные работающие протоколы лечения. Их разрабатывают учёные и врачи из разных стран, которые затем делятся своим опытом со всем миром. Для каждого диагноза разные схемы лечения, а внутри одного диагноза могут существовать разные протоколы, которые назначают в зависимости от стадии заболевания. Само понятие «химиотерапия» — это скорее название процесса, как «медикаментозное лечение».
Я лечилась по протоколу для третьей стадии лимфомы Ходжкина. Это амбулаторное лечение, когда ты несколько раз в неделю приезжаешь на капельницы, а дома пьёшь дополнительные лекарства, которые можно принимать в таблетках. В общей сложности я лечилась с июня 2021 по ноябрь того же года.
Само лечение можно пройти быстро, если организм хорошо и без осложнений реагирует на лекарства. Обычно это просто повторяющийся курс капельниц, который нужно повторить 6–8 раз. Если осложнения есть, то процесс может затянуться, так как в таких случаях начало курса переносят до улучшения состояния. Например, его могут перенести из-за обычного ОРВИ или сильного расстройства ЖКТ, а также низких показателей крови.
Вначале было много энтузиазма, а потом начался самосаботаж. Я не хотела ездить на капельницы, тело было таким уставшим, мне постоянно было плохо: тошнило, знобило, мышцы как будто ослабели раз в десять. А каждая капельница делала только хуже, поэтому с собой реально приходилось бороться каждый день.
В это же время я устроилась в «Горящую избу». Было сложно из-за того, что это была новая работа, но мне так сильно хотелось показать, что даже на лечении можно работать! Я работала или после капельниц, или иногда даже на них. Нужно было просто взять с собой ноутбук.
Не хвалю сейчас себя, мне кажется, что самопожертвование ради работы того не стоит. Но мне очень хотелось быть чем-то большим, чем просто девочка с раком, поэтому я не сдавалась.
Мне очень помог психолог. Мы уже давно работали вместе, и в какой-то момент я просто принесла ей новую проблему. Вообще считается, что онкобольным необходима психологическая помощь. Люди, работающие в этой сфере, стараются добиться наличия психолога в каждой больнице, где лечат онкологические заболевания.
«Было облегчение. И непонимание, а что дальше-то делать?»
Конечно, я думала, что ремиссия может не наступить. Я в тот период познакомилась с несколькими девушками, которые лечились от такого же заболевания. У одной из них ремиссия быстро закончилась рецидивом. В моменте такие истории не демотивируют, а отрезвляют. Ты понимаешь, что расслабляться нельзя. Но насколько я знаю, у неё сейчас всё хорошо.
О ремиссии я узнала от лечащего врача после большого обследования. Забавно, что мне об этом объявили ещё в августе, но тогда ещё это была не ремиссия. Просто в августе исследование показало, что организм очень хорошо реагируют на лечение. Но после этого было ещё два двухнедельных курса капельниц, так что меня рановато обнадёжили. Полноценную ремиссию мне поставили 14 января 2022 года. Так что недавно я отметила вторую годовщину.
Многие считают этот день своим вторым днём рождения. Отчасти это правда — после лечения ты становишься новым человеком, намного более сильным, чем раньше. И кажется, что теперь обычные «мирские» проблемы не такие уж и проблемы.
Было облегчение. И непонимание, а что дальше-то делать? Это теперь полноценную жизнь получится жить?
«Я так и не смогла привыкнуть к лысине»
Это был очень тяжёлый путь. Волосы, пожалуй, волновали меня больше всего на первом этапе. Пока не сбреешь их, даже не осознаёшь, насколько это сильный социальный фактор. На лысых всегда пялятся, просто в какой-то момент ты перестаёшь обращать на это внимание. Я носила кепки, шапки, даже парики покупала, чтобы ездить в универ. Но психологически было ужасно дискомфортно, а в парике ещё и жарко.
Я так и не смогла привыкнуть к лысине, поэтому просто ждала, когда волосы снова отрастут. Коротенький ёжик отрос до приличного каре за те же два года, что я в ремиссии.
Набор веса начался попозже, но я достигла своего максимума. Но на набор веса влияют не сами лекарства химиотерапии, а дополнительные, которые тоже входят в протокол лечения. Многие онкологические диагнозы лечат в сочетании с преднизолоном. Он-то как раз и виновник большого набора веса и своеобразного луноликого вида.
С набранным весом я смогла ужиться вот совсем недавно, спустя два года после окончания лечения. Но как по иронии, именно в этот момент он стал потихоньку уходить. Отпускать любимые вещички было тяжело, но и мучиться, смотря на них, я не хотела. Пришлось пересобирать гардероб под своё новое тело.
Ещё помогло снимать видео для «Избы». Да, были неприятные комментарии, зато потом из них удалось собрать отличную колонку!
«Ремиссия не гарантирует, что рак никогда не вернётся»
Честно сказать, я не очень сильно слежу за «здоровостью» своего образа жизни. Бросить курить так и не получилось, хотя такие планы на этот год у меня есть. Зато поменялось питание — я стала меньше есть очень сладких или очень солёных продуктов, почти перестала пить алкоголь. И ещё в зал пошла — после лечения у меня было чувство, что тело постарело лет на двадцать, и очень хотелось вернуться в форму, чтобы было легко гулять и заниматься обычными делами.
Конечно, меняется мироощущение. Многие вещи и проблемы становятся неважными. Ты становишься сильнее, ты знаешь, что твоё тело о-го-го на что способно! Это придаёт моральных сил.
Мне кажется, что я всегда была довольно активной, но поменялся мой взгляд на новые идеи. Я теперь стараюсь не откладывать ничего в долгий ящик и прямо сейчас жить так, чтобы не жалеть об этом времени в будущем. Но верю, что всё будет хорошо.
Ремиссия не гарантирует, что рак никогда не вернётся. Это как бомба замедленного действия. Почти у каждого, кто столкнулся с этим заболеванием, перед ежегодным обследованием возникают мысли: «А если он снова вернулся? Что я буду делать? Зачем это всё тогда?»
Я иногда думаю об этом, но уже без страха. Просто всегда морально готова начать эту борьбу ещё раз.
«Меня раздражает, что режиссёры эксплуатируют тему рака как гарантию слёзовыжималки»
Фильмы об онкобольных — это отдельный жанр. Наверное, я отчасти и сама стала циничнее. В больнице ты видишь таких же молодых девушек и парней с похожим или таким же диагнозом, привыкаешь к этому, и больше это не шокирует. В фильмах я теперь больше внимания обращаю на правдоподобность повествования, как показывают лечение, что говорит врач. Спойлер: как минимум для российских реалий эти фильмы выглядят очень и очень выдуманно.
Меня раздражает, что режиссёры эксплуатируют эту тему как гарантию слёзовыжималки. Показывают бедную девочку с раком, показывают, как она умирает и как все оплакивают её жизнь — чему может научить такой фильм? Что вся борьба бессмысленна, что ты умрёшь в любом случае? Не лучший девиз для целевой аудитории таких картин.
Когда-то я хотела собрать подборку фильмов, в которых в конце от рака никто не умирает, но до сих пор знаю только один — «Жизнь прекрасна» с Джозефом Гордон-Левиттом и Сетом Рогеном в главных ролях. Сцены с химиотерапией очень реалистично сняты, примерно так же всё и происходит на амбулаторном лечении. Я бы хотела, чтобы таких фильмов было больше, потому что рак — это не всегда конец. С ним можно и нужно бороться.
Станьте первым, кто оставит комментарий