Если женщина говорит о феминизме, женских правах или вообще о чём-то неугодном, проще всего обозвать её уродливой. SMM-менеджерка «Избы» Аля Александрова столкнулась с такой ситуацией. Она получила дозу «обидных» комментариев из-за ролика о процессах, которые происходят в женском организме. Аля объясняет, почему такие комментарии её не задевают и почему «красоты» и «уродства» на самом деле не существует.
Мы периодически снимаем смешные короткие видео для наших соцсетей. Разумеется, иногда затрагиваем тему месячных и женского здоровья. В одном из таких видео я шучу на тему цервикальных выделений Слизь, которая выделяется во влагалище. В зависимости от дня менструального цикла слизь может менять густоту и цвет от прозрачного к белому. . Иногда они могут быть такими обильными, что их легко спутать с месячными. И мы выложили его в наш канал в Дзене. Видео завирусилось, но пользователям платформы явно не понравились такие подробности о женском организме. На меня посыпались оскорбления: меня называли дурой и уродиной. И таких комментариев была куча.
Эти комментарии меня совершенно не задели. Во-первых, красота субъективна, и если ваша внешность не конвенциональна, это не значит, что вы некрасивы. А во-вторых, на самом деле совершенно неважно, как я выгляжу, — меня бы назвали страшной в любом случае. Потому что обвинения в уродстве — это не объективная оценка вашей внешности, а универсальное оскорбление для любой женщины. И меня это ужасно забавляет.
Вообще, мужчины часто апеллируют именно к уродству, если вы делаете что-то, что им не нравится. Например, если они пытались с вами познакомиться, а вы им отказали. Как только вы не оценили их ухаживаний, из «красавицы» вы сразу превращаетесь в «так себе вариантик». Или в твиттере, когда кому-то не нравится то, что говорит моя коллега Таня Тювилина, её обязательно называют стрёмной.
Хорошо, допустим, в кадре была бы Белла Хадид или Моника Белуччи. Согласитесь, таких женщин довольно сложно назвать страшненькими. Но вот Белла Хадид делает или говорит что-то неугодное или неудобное. Например, о насилии над женщинами, менструации или о том, что волосы на теле можно не удалять. Как оскорбить женщину, если страшной её назвать не получится? Всё просто: назовите её ш**хой и скажите, что всё, что она умеет, это делать минет.
Когда я выкладываю видео, я наперёд знаю, какие комментарии будут под ним со стороны тех, кому оно не понравится. Там никогда не будет ничего нового: меня назовут либо страшной, либо тупой ш**хой. В первом случае меня можно не слушать, потому что я неудачница и «недоженщина». Во втором — потому что я безмозглая кукла. Вот и получается: если вы женщина, ваше мнение в любом случае будет невалидно.
Причём эта история стара как мир. Когда по США и Европе вспыхивали суфражистские бунты, консервативные газеты писали о них всё то же самое. Знаменитые карикатуры на суфражисток обязательно подчёркивали, что они некрасивые, непривлекательные, нецелованные, мужеподобные и одинокие. А весь их гнев и требования прав — просто истерика из-за того, что они не состоялись как женщины. Что-то напоминает, правда?
Почему «красоты» и «уродства» на самом деле не существует
Американская журналистка Наоми Вульф в книге «Миф о красоте» подробно описывает, как «красота» становится инструментом для контроля над женщинами. Например, после каждой успешной волны феминизма на Западе стандарты красоты сильно ужесточались. После того как женщины добились избирательного права, в 20-е годы прошлого века в моду вошли мальчишеские силуэты. В 60-е, когда женщины отстаивали репродуктивные права, на обложках блистала хрупкая модель Твигги. В 90-е и начале нулевых все сошли с ума по «героиновому шику» и мечтали о фигуре как у Кейт Мосс. Каждый раз, когда в положении женщин происходил скачок, стандарты красоты становились более суровыми и болезненными. И тенденция сохраняется даже сегодня: в семье Кардашьян поочерёдно убирают импланты из ягодиц, становясь на два размера меньше.
«„Красота“ — это валютная система, подобная золотому стандарту. Как любая другая экономическая система, она определяется политическими интересами, и в современном западном мире это последняя и самая совершенная мировоззренческая доктрина, способная сохранить незыблемость мужского господства. Определение ценности женщин в вертикальной иерархии в соответствии с навязанным обществом стандартом внешности является выражением отношением силы и власти, в которых женщины вынуждены, как в спортивном соревновании, соперничать между собой и бороться за ресурсы, которые уже присвоили себе мужчины».
Наоми Вульф, «Миф о красоте»
В 2019 году модель Эмили Ратаковски, которую мужчины обожали после выхода клипа Blurred Lines, выложила в соцсети фотографию с небритыми подмышками. Я помню, как интернет буквально сошёл с ума от этих фотографий. Сексуальная Эмили Ратаковски внезапно перестала быть таковой — потому что она сделала что-то неудобное. И ужасно разочаровала своих поклонников.
Наоми Вульф отмечает, что «красота» — не столько про внешность женщины, сколько про черты её характера, которые считаются привлекательными. Чем больше женщина соответствует стереотипам и ведёт себя «женственно», тем выше вероятность, что её посчитают красивой. Шутки про естественные выделения из вагины на весь мир или фото небритых подмышек явно не вписываются в эту концепцию.
А ещё представления о красоте сильно разнятся в разных культурах. Полинезийская народность маори восхищалась женской полнотой, а народность падунг — обвисшей грудью. Классическая эллинистическая культура восхищалась женским животиком и большими носами. Ренессанс прославлял полноту и здоровье. Все «стандарты» — это лишь навязанный социальный конструкт, который существует только для того, чтобы вас контролировать. А значит, стандартам совсем не обязательно следовать.
