Абьюзером может оказаться человек, который внешне выглядит спокойным, уравновешенным и нравственным. Или даже служит в храме. Героиня этой истории Мария Смирнова (имя героини изменено по её просьбе) подвергалась домашнему насилию в течение девяти лет и ушла от мужа-священника с тремя детьми. Она рассказала, как абьюз может прятаться за внешним благочестием и как изменились её отношения с церковью после пережитого.
Все имена изменены по просьбе героини.
«Считается, что брак со священником даёт спокойную жизнь»
Когда мне было 12 лет, родители развелись. Их отношения всегда были болезненными: отец гулял, пил и совершенно не интересовался ни мамой, ни мной с сестрой.
Чтобы справиться с разрывом, мама ударилась в религию. Её отношение к вере было фанатичным: она выполняла все правила до буквы, по-монастырски. Меня тоже начали водить в храм по выходным, а затем отправили в воскресную школу. Сперва было тяжело, но потом я втянулась: верить в бога стало так же естественно, как дышать.
Когда я училась в одиннадцатом классе, встал вопрос, куда поступать. Я мечтала стать врачом, но мама уговаривала пойти на теологию. В итоге я неплохо сдала ЕГЭ, но не прошла на бюджет в медицинский. Тогда я решила, что поступлю в духовную семинарию, подготовлюсь за три года учёбы и попробую снова. В моём родном Омске нет семинарии, и я поступила в соседний город.
Есть мнение, что в семинарию берут только этаких ангелов с крылышками, но я с этим не согласна. Для мальчишек наше учреждение было лёгким способом получить высшее образование. По ночам однокурсники могли вылезти в окно, чтобы купить алкоголь, выпить и покурить.
Девушкам не разрешают поступать на священника, потому что по канону эту должность может занимать только мужчина. Поэтому девочки могут получить только среднеспециальное образование — учатся на регентов, то есть руководителей церковных хоров, или работниц в иконописной мастерской. Некоторые действительно хотят получить специальность, а кто-то просто хочет найти мужа и стать матушкой — так называют жён священников. Считается, что такой брак даёт спокойную жизнь, защищённую от измен, проблем и семейных ссор. Впрочем, у меня таких мыслей не было: я ехала учиться и готовиться к поступлению на высшее.
Иллюстрация: Ольга Лисовская
За мной тут же начали бегать однокурсники: я была яркая, красивая, непоседа и организатор всего и вся. Даже звали замуж. Был один мальчик, с которым мы ни разу не гуляли, но переписывались и здоровались в коридорах — и он на полном серьёзе позвал меня в жёны.
В сентябре 2012 года был юбилей основания семинарии, и на праздник приехали выпускники прошлых лет. Там я и познакомилась с Сашей. Он был старше меня на пять лет, выпустился в год, когда я поступила, и учился в московской духовной академии. Как потом он рассказывал: «я увидел тебя и запал». Всё, что я слышала о нём, звучало в его пользу: активный студент, один из лучших на курсе, был на хорошем счету у преподавателей.
Саша написал мне ВКонтакте, и мы начали общаться. Это был первый человек за долгий период, который не пытался на мне жениться, сделать своей собственностью, влезть в душу. Он стал мне другом. Нам было интересно общаться, и в какой-то момент я поняла, что влюбляюсь.
В декабре Саша приехал ко мне в гости и подарил модем для ноутбука, чтобы мы могли и дальше созваниваться. У нас завязались отношения. Однажды я задала себе вопрос: хочу ли я от него детей? И ответила, что хочу.
«Оправдывала все ссоры притиркой характеров»
Довольно скоро зашёл разговор про свадьбу. В апреле мы собирались познакомиться с моими родителями. Но внезапно перед поездкой Саша сказал, что не сможет, — у него появилась возможность учиться в Европе. Он говорил, что хотел отказаться, но его буквально принудили как одного из самых перспективных студентов духовной академии. Для меня в тот момент всё рухнуло. Я была готова к расставанию, но Саша успокоил меня — и сделал предложение.
Спустя несколько месяцев мы всё-таки навестили родителей. Тогда же произошёл наш первый секс, ведь я всё-таки уже была практически его женой. Потом я очень жалела о поспешном решении.
Свадьба планировалась в 2014 году. Специально для этого Саша взял отпуск и прилетел ко мне из Европы. До этого я знала, что Саша порой позволяет себе выпить, но ситуация внезапно усугубилась. За неделю до венчания мы так сильно поссорились на этой почве, что я подумала отказаться от брака, но не решилась отменить церемонию.
Подготовка и сам день свадьбы сегодня кажутся мне кошмаром: абсолютно всё лежало на мне. На второй день после венчания мы поехали на дачу с небольшим количеством близких друзей, и там произошёл безобразный скандал. Саша сильно напился, я пыталась его вразумить, но он заявил, что я позорю его и веду себя неподобающе образу матушки. Думаю, я начала ему надоедать и он расслабился: ведь я уже не уйду.
Я действительно давала повод так думать: первая шла мириться, подстраивалась под него, старалась угодить. Я любила Сашу и оправдывала все ссоры притиркой характеров, многое списывала на свои недостатки, думала, что со временем мы найдём подход друг к другу.
После свадьбы он снова уехал в Европу, а я осталась в родном городе и начала работать регентом в маленьком храме. На тот момент я закончила семинарию и решила продолжить учёбу на историческом факультете, а потом нашла вакансию помощницы в епархии. Я училась на очном и работала на двух работах. В феврале 2015 года я летала к Саше на три недели. Я вспоминаю то время как очень светлое: на расстоянии наши отношения налаживались и мы проводили время без ссор.
Когда мы поженились, Саша ещё не был священнослужителем. Мы обвенчались в июле, а 19 августа его сделали диаконом, то есть помощником священника. Я стала матушкой. Но я никогда не была такой, какими их обычно представляют: вечно в длинной юбке, глазки в пол, разговаривает на церковнославянском и краснеет от слова «дурак». Я ходила в своей обычной одежде, вела себя так же, как раньше, разве что стала чуть сдержаннее в высказываниях.
Обязанности матушки сильно зависят от того, кем будет её муж. Например, если священник настоятель храма, матушка чаще всего занимается хором или бухгалтерией. Но у нас так не вышло: мы всегда работали в разных храмах, поэтому моя жизнь кардинально не поменялась.
«Я написала мужу, что мне нужна помощь, но он не пришёл»
Саша по-прежнему был в Европе, а я в России. Летом 2015-го он приезжал на каникулы, и после его отъезда я узнала, что беременна.
Это был желанный ребёнок, но когда я сказала о беременности Саше, он никак не отреагировал, хотя потом говорил, что просто был в шоке. Беременность проходила легко: токсикоза почти не было, веса я набрала немного, живот был совсем небольшой. После Пасхи я стремительно родила нашу дочку Яну. С ребёнком начали помогать мама и сестра, а я продолжила работать и учиться.
Саша окончил третий курс и окончательно вернулся ко мне. Он устроился служить в местный собор дьяконом, работал почти без выходных, но зарплата была очень низкой. Спустя три месяца он начал много пить, и наши отношения ухудшились. Он отучился в Европе и никуда не мог приложить это образование, а я и ребёнок казались дополнительной обузой.
Друзья Саши из Кемерова узнали о его ситуации и предложили ему поехать работать туда. Он встретился с местным митрополитом, произвёл хорошее впечатление, и ему предложили работу, неплохую зарплату и служебную квартиру. Муж без сомнений согласился. Он уехал, оставив нас с Яной одних.
Накануне 9 Мая мы с дочкой приехали в гости, чтобы вместе провести праздник. Яне только исполнился год. Днём мы с Сашей сильно поругались, и он ушёл пить к другу, оставив нас с дочкой. У Яны поднялась температура, и я боялась оставить её одну, выбежав за лекарствами. Я написала мужу, что мне нужна помощь, но он не пришёл, решив, что я манипулирую. Саша вернулся поздно ночью, лёг спать на пол и потом ни разу не обсуждал со мной произошедшее.
Иллюстрация: Ольга Лисовская
Когда Саша принимал приглашение на работу, то говорил, что заберёт нас через несколько месяцев. В итоге мы переехали только спустя год.
«У нас обоих остались синяки и ссадины»
После переезда я буквально сразу же забеременела. Муж не пользовался презервативом — говорил, неудобно, — и мы предохранялись прерванным половым актом. Я воспринимала беременность как трагедию: к новой ответственности наша семья была не готова. Но мысли сделать аборт не было — для меня это было неприемлемо.
Саша много пил, жил в отдельной комнате от нас с дочкой и был совершенно к нам равнодушен. Денег постоянно не хватало: я не работала, а Саша, хоть и приносил зарплату, мог в любой момент забрать любую сумму и потратить её. У нас могло не быть денег на хлеб, но на алкоголь находилось всегда.
При этом прихожане в храме души в нём не чаяли и считали его почти святым. Говорили, что он всегда найдёт нужные слова и если нужна будет помощь — обязательно её окажет. Дальше прихода его подвиги почему-то не распространялись.
Спустя месяц я не выдержала и уехала в родной город якобы разбираться с институтом, но на деле просто подальше от Саши. В сентябре он написал, что его скоро рукополагают в священники и хорошо бы, чтобы мы вернулись и поддержали его. Я отказалась, и он страшно обиделся. Мы долго не общались, но потом снова завязалась переписка, где он убеждал меня, что всё переосмыслил. Его интерес к ребёнку стал сильнее, когда выяснилось, что у нас мальчик: он радовался наследнику. Я решила, что нужно попытаться сохранить семью и детям нужен папа: я сама росла без отца и знаю, как это сложно.
Вскоре родился Гриша — здоровый и красивый малыш. Муж очень радовался рождению сына, звал нас обратно и убеждал, что изменился. При этом он продолжал пить и говорил, что если мужик не пьёт — это не мужик. Если я спорила с ним, то выворачивал разговор так, что я оставалась виноватой и в итоге сомневалась в своей правоте. Я винила себя в наших ссорах.
Мы опять съехались с мужем и переехали в частный дом. Мне было очень тяжело: приходилось совмещать заботу о доме и детях с удалённой работой, чтобы иметь свои деньги. Тогда же муж впервые поднял на меня руку. Однажды Саша в очередной раз явился пьяным, начал со мной спорить и лезть к детям — это стало последней каплей. Со злости я толкнула его, а он в ответ полез в драку. У нас обоих остались синяки и ссадины. В полицию я не пошла: сил и ресурса доказывать свою правоту не было.
«Церковь стоит за сохранение семьи, но я не понимаю, зачем сохранять семью, где женщина подвергается насилию»
С Сашей отношения окончательно испортились. Драки стали регулярными: после одной из них я отправилась на приём к местному митрополиту с просьбой отпустить меня и благословить развод. Я полностью ему доверилась, рассказала, что происходит в нашей семье, и показала синяки. Но в ответ он сказал, чтобы я не торопилась и что с Сашей проведут беседу. В итоге он вызвал мужа, отругал его — и на этом всё закончилось.
Позже я узнала, что церковь вообще не стремится благословлять разводы: моя знакомая тоже однажды пошла к митрополиту с аналогичной просьбой, и ей отказали с наставлением быть смиренной. Церковь стоит за сохранение семьи, но я не понимаю, зачем сохранять семью, где женщина подвергается насилию.
Саша испугался, что может потерять работу и благосклонность духовенства, если история получит огласку. Ему было что терять: приход очень любил мужа, люди ценили его как священника и он был на хорошем счету у митрополита.
Между ссорами и примирениями я забеременела третьим ребёнком. Когда Саша не пил, я соглашалась на секс, хотя часто этого не хотела. Я была убеждена, что мужская физиология требует разрядки, и покорно выполняла супружеский долг. Кроме как долгом назвать это невозможно: казалось, что мной просто мастурбировали, о моём комфорте и удовольствии муж никогда не заботился.
Новость о беременности погрузила меня в тоску: всё казалось беспросветным и я абсолютно не хотела жить. О суициде я не думала, ведь самоубийцы попадают в ад, но что делать со своей жизнью, не знала.
Прервать беременность, которую я ненавидела, тоже не чувствовала возможным: ведь ребёнок, который развивался внутри меня, ни в чём не виноват. В те минуты едва ли не единственным, что мне помогало, была молитва.
Тем временем мужа пригласили в Таиланд поработать священником в одном из православных храмов. Он уверял, что перевезёт нас вслед за собой, но я надеялась, что муж просто уедет и оставит нас в покое. Саша отправился туда на десять дней, чтобы познакомиться и «оценить обстановку», а мы с детьми поехали в город, где жила моя мама. После поездки выяснилось, что в переезде Саше отказали.
Я поняла, что больше не могу терпеть нашу совместную жизнь, и отрезала, что возвращаться к нему не намерена, на что муж посмеивался, мол, никуда не денешься. Мама тоже давила: «куда ты, беременная третьим, собираешься уходить? Возвращайся к мужу!», после всех наших ссор и примирений она не верила в то, что я настроена серьёзно. Но я уже всё решила и сняла отдельную квартиру для себя и детей. Через некоторое время мама убедилась в серьёзности моих намерений и поддержала меня.
В храме, в который я ходила, быстро стало известно о моей жизненной ситуации, и прихожане решили мне помочь. Они дали мне денег, поделились мебелью и детскими вещами. А главное, мне дали поддержку: многие были искренне восхищены моим решением.
«Я поняла, что вовсе не плохой человек»
По работе я общалась с коллегой-психологом и однажды она обмолвилась, что у меня «синдром жертвы» и я нуждаюсь в помощи специалиста. Моя мама тогда начала ходить к хорошему психотерапевту, и я попросила записать меня к нему. Так я впервые получила необходимую помощь.
Я поняла, что нахожусь в созависимых отношениях и что я вовсе не плохой человек. Я всегда пыталась найти причину в себе, понять, что делаю не так, измениться. Но проблема изначально была не во мне.
Муж больше не уговаривал меня вернуться и приезжал ко мне только после рождения Алёши, нашего младшего сына. Тогда я ещё ценила его как священнослужителя и попросила Сашу крестить сына, потому что не видела лучшей кандидатуры.
Иллюстрация: Ольга Лисовская
Я воспитывала троих детей одна: это было очень тяжело и я сильно уставала. Тем временем Саша рассказывал всем, как непросто ему даётся роль многодетного отца. Прихожане ставили его друг другу в пример, а муж с гордостью повторял, как любит семью.
Когда я узнала об этом, то была в бешенстве и поставила ультиматум: или он несёт ответственность наравне со мной и помогает воспитывать детей, или я подаю на развод. И спустя несколько месяцев он переехал к нам.
Я сразу чётко обозначила правила: это мой дом, моя территория, и я не приемлю никакого алкоголя. Мы жили, как соседи, спали в разных комнатах. Первое время он старался, но потом всё вернулось на прежние рельсы.
Муж настолько забросил себя, что мог целыми днями не мыться. Он ходил неопрятный, постоянно небритый и приводил себя в порядок, только когда собирался на работу в храм. В выходные Саша закупался алкоголем и уходил пить на съёмную квартиру или к друзьям.
«Я стараюсь держать оборону как можно жёстче»
Однажды у нас случился секс: это был единственный раз за последние полтора года, прерванный половой акт не в овуляцию. Но я снова забеременела.
Ссоры и скандалы продолжались. Когда я в очередной раз просила его посидеть с детьми, пока буду в больнице, а он ушёл пить, я не выдержала. Он заявился домой с перегаром, и я сказала, что подаю на развод и алименты в размере 15 тысяч рублей в месяц на троих детей. Саша тут же начал отнекиваться, что платить ничего не будет и официального дохода у него нет, да и вообще он может уехать в деревню, где его не найдут. Я упрекнула мужа, что он не любит собственных детей, и это немного его отрезвило. Он согласился на мои условия.
Я сказала, что не хочу видеть его в своём доме. Не знаю, где он сейчас живёт: возможно, в храме, может быть, что-то снимает или сидит у друзей. Мне на это плевать. Он иногда приносит какие-то продукты, видится с детьми на несколько часов, но не больше. Пока я не пишу заявление на развод, ведь на процесс потребуется много сил и денег, но пускать этого человека обратно в свою семью я не собираюсь.
Моя четвёртая беременность протекает сложно, на ранних сроках было два кровотечения. Организм изношен, и мне очень страшно за ребёнка. Остаётся только верить, что всё будет в порядке.
Я продолжаю петь в храме. Раньше я обращалась к местному батюшке за советом и помощью. Он когда-то очень помог мне, дал работу регентом с хорошей ставкой, но когда узнал о размолвке в моей семье, наши отношения ухудшились. Батюшка искренне считает, что мужа надо пустить домой, что мне нужно его воспитывать и я слишком импульсивна. Я стараюсь держать оборону как можно жёстче, ведь я не спрашивала его мнения и совета как мужчины. Отступать я не собираюсь.
«Фанатизм прихожан плохо влияет на тех, кто служит в храме»
Сейчас все мои планы на будущее упираются в деньги. Мне не нужны «золотые горы», просто хочется стабильной нормальной жизни.
Я думаю, прихожане очень часто развращают священников. Когда за тобой носятся бабулечки и просят благословить буквально на всё вплоть до посадки помидоров, суют деньги и еду, начинаешь чувствовать себя барином, а всех остальных людей воспринимать как челядь. Мне кажется, раболепие и фанатизм прихожан плохо влияют на тех, кто служит в храме.
Я по-прежнему верю, но разграничиваю человека в миру и в облачении священника у алтаря. В своё время я выходила замуж за Александра Смирнова, а не за отца Александра, и детей я тоже делала со своим мужем, а не с иереем. И поэтому я долго уважала Сашу как священника даже после того, как перестала испытывать к нему чувства как к мужчине.
Но сейчас я не могу ходить на службы к бывшему. Священник, который пьёт в Великий пост, не вызывает у меня уважения. Он всю жизнь говорил мне: «А что такого, что я выпил? А что такого, что покурил?», но при этом приходил в ужас оттого, что кто-то об этом узнает. Я считаю, что этот человек недостоин быть священником.
Церковь всегда стоит за сохранение семьи, за то, что женщина должна быть мудрее, хитрее, правильно вести себя с мужем. Но мне, если честно, всё это уже нахер не сдалось.
Абьюз встречается в любой среде, в том числе и в религиозной. Я знаю о случаях избиений в семьях священников, но при этом знакома с большим количеством положительных и ответственных священнослужителей: везде есть хорошие и плохие люди.
Несмотря на непростой брак, моё отношение к богу не изменилось. Верить для меня всё так же естественно, как дышать. А вот к церкви я теперь отношусь не так, как раньше: зная, как было у меня, я везде неосознанно вижу фальшь и негатив. Но религия — всё ещё важная часть моей жизни и я не собираюсь от неё отказываться.
🖤 Больше личных историй
«Я хотела вернуться в ад, в котором жила»: как я избавилась от созависимости
«Срывалась, плакала и сжималась в комок»: я потеряла ребёнка во время беременности
Обложка: Ольга Лисовская
