«Я боялась старения до панических атак». Женщины рассказывают о том, как переживают возрастные изменения

Я парикмахер, стилист, преподаватель, амбассадор косметического бренда — это значит, что я работаю не только руками, но и внешностью. Никто ведь не пойдёт к стоматологу с плохими зубами?

Мне повезло с генами, и для своего возраста я выгляжу неплохо. Но всё же в тридцать восемь лет я как будто в один день проснулась с другой кожей, без энергии, с седыми волосками и норовившим отвиснуть вторым подбородком. Что я только не делаю: спорт, массажи, гуаша, прессотерапия, виброплатформа, маски, ванны, сауна, БАДы и витамины, костный бульон… Разве что на голове не стою. Просыпаюсь за три часа до выхода из дома, чтобы успеть все манипуляции, а когда просыпаю и ничего не делаю, сильно себя ругаю, и кажется, что расплываюсь как медуза. 

Второй подбородок я, кстати, убрала хирургически за два месяца до сорокалетия — и очень этому рада. 

Раньше я боялась старения до панических атак, а потом поняла, что… ну, оно неизбежно. Конечно, сложно принять, что ты никогда не будешь на фото такой, как в двадцать пять. Но будешь другой, может даже и лучше. Правда, баночки в ванной, цены на них и их состав тоже будут другими. 

Поэтому нужно не жалеть на себя денег, уделять внимание сну и нервам и слушать организм. С возрастом тело само подсказывает, что ему необходимо: иногда это масло вместо крема, иногда сон вместо спорта, массаж вместо прогулки, маска для шеи и ортопедическая подушка. И кто знает, может, к моим пятидесяти, шестидесяти, семидесяти годам уже будут такие технологии омоложения, что старость я встречу с минимальными задорными морщинками, на каблуках, без признаков варикоза и с роскошной шевелюрой?

Первый седой волос у себя я обнаружила года четыре назад. И не без удивления осознала, что меня это вообще не парит. Мимические морщины вокруг глаз у меня лет с тридцати. И это тоже норм, лицо у меня открытое и доброе, это важно. Не исключаю, что в какой-то момент меня торкнет и я забегаю по потолку от ужаса. Но прямо сейчас внешние проявления — седина, морщины, унылые сиси — это данность. И это ок.

Я бы сказала, что боюсь не старости, а немощи и слабоумия. Если подумать, это страх утраты контроля над своей жизнью. Одно дело проживать и доживать в бодрости, ясном сознании и приемлемой физической форме, другое — глубоким инвалидом с набором нейродегенеративных заболеваний, который не понимает, что он, где и зачем. Я видела старческое слабоумие в своей семье, и это ужасно. 

Ещё я боюсь быть невостребованной. Мне почти тридцать девять, я мать-одиночка, в настоящий момент я на периферии жизни, ищу призвание, работу, вдохновение и, в каком-то смысле себя. Среди кучи направлений хочется найти, наконец, своё. И страшно ошибиться, и не идти нельзя.

Ощущение молодости для меня неразрывно связано с безграничностью возможностей. Наверное, поэтому я последние годы экспериментирую со стрижками, разноцветными ногтями, пробую новое: поиграть на скрипке — давай, на барабанах — не вопрос, рисовать — вот тебе карандаши, звуковой монтаж — вот тебе онлайн-курс, испанский — пожалуйста, корейский — без вопросов, переводить с английского — пф-ф, вперёд. Вот это раздвигание тесных рамок, возможность не оглядываться на разные «Ну, не по возрасту тебе» и просто забыть, что мне тридцать восемь лет, — это молодость. Если старость не убьёт во мне радость  жизни, природное любопытство, жизнерадостность и способность смеяться, то не так уж она и страшна.

В восемнадцать лет я пережила попытку изнасилования, и у меня появилась седая прядь. К двадцати семи годам седина была явно видна. Я её закрашивала, потому что быть седой считалось неприлично, это называлось «неухоженная девушка». После первой беременности набрала вес, плюс были абьюзивные отношения с первым мужем, безденежье. Из девушки я незаметно стала «женщиной». Не надо, наверно, объяснять, что слово «женщина» в бытовом общении считывается как уничижительное до сих пор. Сейчас мне наплевать, но так было не всегда.

Второй раз почувствовала возрастные изменения снова после родов, в тридцать семь. И снова наладилось: второй брак, были деньги, время, возможности.
 
Третий раз — в сорок восемь. Тогда я пошла и с удовольствием смыла краску со своей многолетней седины. Поняла, что устала от бесконечной гонки за молодостью и социальным одобрением, достало быть объектом, достало делать вид, что мне важно мнение о моей внешности всех знакомых и незнакомых мужчин и женщин, которые иногда бывают даже токсичные. 

Первые два раза чувствовала страх, отчаяние — как будто жизнь заканчивается. А сейчас — отлично себя ощущаю. Я мать двоих детей, с полувековым почти опытом за плечами — почему я должна быть в статусе «девушки»? Это обесценивает меня и мой опыт.

Я увлеклась кикбоксингом, моя физическая форма сейчас лучше, чем в юности, я бросила курить, стала равнодушна к алкоголю, работаю с психологом. Я чувствую себя очень живой, тонкой, текучей и в то же время очень-очень сильной. Как вода, которая может просочиться даже через многометровый бетон.

В двадцать мне говорили, что у меня позвоночник старой женщины. Что таких проблем до сорока лет вообще не бывает. После рождения второй дочки и десятка лет различных расстройств пищевого поведения я находилась в своём худшем состоянии здоровья.

Меня вытянул спорт. Не хотелось сдаваться и инвалидизировать себя. Пришлось идти через боль, через дисциплину. Я чётко понимала, что хочу быть здоровой как можно дольше. 

Сейчас я на пике своей формы. Я боюсь не старости, а отсутствия движения, роста, развития. Меня живой делают поступки, события, действия. А ещё дети. Помощь другим. Я работаю в протезировании верхних конечностей и подрабатываю арт-педагогом и тренером групповых программ: стретчинг, йога, фитнес.

Мои ровесницы часто сидят на ботоксе, но они не выглядят моложе, а выглядят как люди с ботоксом. Мне не нравится выделяться, я хочу быть как все. Но ещё сильнее хочу быть с тем лицом, что дали мне родители и моя личная история.

На лекции по истории искусства педагог говорил, что у арабов есть пословица: «Лицо без морщин — ещё не лицо». За точность фразы не ручаюсь, но мне нравится эта мысль.

Не знаю, чувствую ли себя именно молодой. Скорее, энергичной, сильной и выносливой. Кровь бежит по венам, сердце бьётся в моём ритме.

Я видела себя с утра в зеркало разной: с опухшими глазами, с помятым лицом или прыщами, выскочившими за ночь. Покусанной комарами. И даже с засосом на подбородке. Но одним утром я смотрела на себя в зеркало и увидела под глазом пигментное пятно. И ещё одно на щеке. Их точно раньше не было. Я помню, как тяжело вздохнула и ужасно расстроилась. Когда я пришла к косметологу, она посмотрела на моё лицо и сказала: с этим нужно будет поработать, это возрастные пятна. 

И тут внутри меня рухнула гора. Я поняла, что с этими дурацкими пятнами теперь придётся справляться постоянно. 

Я использую возрастную косметику. Хожу к косметологу. Пятна стали меньше, но не прошли. Мне пришлось их принять. Но по правде говоря, это принятие не от всего сердца. Помогают принятию картинки. И осознание, что я не одна такая.

Года в сорок два кожа стремительно начала терять тургор. В защипе вместо упругого валика появилась куча мелких складок, как у шарпея. Это удивило и потрясло. К такому невозможно подготовиться. После удивления накатила тоска. Смотришь на маму и видишь, что станет с твоим лицом через тридцать лет. Щёки уже начали своё предательское движение вниз. Кажется, что было бы проще проснуться однажды бабкой, как героиня аниме «Замок Хаула». Чтобы пропустить все ступени, ведущие вниз, и сразу оказаться в финальной точке со всем набором на руках, смириться, принять и идти дальше.

Страшно стать смешной, молодящейся тёткой. Можно ли носить мини-юбки после сорока? А если красивые ноги? А если с плотными колготками и под пуховик? Потом понимаешь, что ты сама кому хочешь можешь рассказать, что делать, чего не делать и куда потом пойти. Похоже, это во мне просыпается внутренняя бабка, молчавшая долгое время и наконец-то обретшая силу и голос. Что приятно, этот окрепший голос внезапно стал убедительным и его начали слушаться окружающие. Появилось удовольствие делать то, что мне нравится, и именно так, как мне хочется.

Ужасно неловкой стала фраза «ты выглядишь моложе своего возраста». Никто не знает, зачем выглядеть моложе, но всем понятно, что это здорово и все, кто да, — больший молодцы, а все, кто нет, — наоборот. 

Пугают пременопауза и климакс. Если у тебя есть регулы, ты полноценная женщина, про всё, что случается дальше, принято молчать. Даже среди подруг не со всеми ровесницами могу откровенно поговорить на эту тему, а так хочется поддержки. Моя мама очень болезненно переживала пременопаузу. С сильнейшими приливами, потливостью, скачками настроения, упадком сил. Жду и боюсь такой же реакции своего организма. Уже выбрала гинеколога, к которой пойду за поддерживающей терапией.

Здоровье — настоящая рулетка. Кажется, стоит где-то недосмотреть — и посыплется вся система. В разговорах всё чаще появляются слова «давление», «гастроскопия», «варикоз». При этом сейчас держать себя в форме проще, чем в двадцать. Тогда стоило пройти мимо булочной или понервничать на экзаменах — и на боках сразу плюс два килограмма. Теперь, если накатывает грусть, в том числе о возрасте, ухожу гулять, бегать, кататься на велике или на лыжах, по сезону. Кровь разгоняется, ничего не болит, ноги сильные, жизнь прекрасна.

У меня стрессовая и энергозатратная профессия, я много работаю, держу в голове ненормальное количество информации. Раньше я вела по 5–7 проектов одновременно, работала по 12–14 часов и без ежедневника помнила все даты и время встреч, все цены на все товары и услуги. Около тридцати я на физическом уровне начала чувствовать, что не вывожу так. Всю юность я была отчаянной совой, а тут вдруг обнаружила, что мой мозг начал просто отрубаться после восьми вечера. Я себя очень ругала. Сетовала, что «всё, пришла старость, я становлюсь бесполезной». Период с тридцати до тридцати четырёх был очень тяжёлым эмоционально. Мне не так сложно было принять изменения в теле, как изменения работы сознания. Для меня начать записывать встречи и подробности по проектам было проявлением слабости. В тридцать четыре я начала работу с психотерапевтом, и стало легче. 

Я на физическом уровне ощутила, что ресурса, который был выдан мне при рождении, больше нет. Я исчерпала его до последней капли. И теперь нужно качественно отдыхать, заботиться о душе и теле и вот это всё. Я себя стараюсь поддерживать и ощущать гордость даже за самые маленькие дела в сторону заботы о себе.

Очень боюсь деменции. Потерять рассудок, забыть близких, забыть себя — это, пожалуй, самое страшное. Как будто со всем, что касается тела, можно справиться. А с тем, что касается сознания, нужно будет только работать с принятием. 

Смерти я как будто и боюсь, и не боюсь одновременно. Поскольку у меня рано и стихийно появился бизнес, раньше главное, о чём я думала в контексте смерти, это то, что маме придётся платить по моим кредитам. А сейчас я составляю потихоньку чек-лист для своего первого в жизни завещания и всей душой ощущаю, что если бы я поняла, что умру прямо сейчас, то не пожалела бы ни об одной прожитой минуте. Я ощущаю себя в своей жизни и рада каждому её моменту. Как хорошему, так и тяжёлому. Пришло с возрастом ощущение себя здесь и сейчас. И благодарность за жизнь.