В России высшее образование долгое время оставалось мужской привилегией. Девушек учили на дому, в закрытых школах и пансионах (часто чтобы поудачнее выдать замуж). Учиться в университете запрещали даже дворянкам. На борьбу с этим запретом российские женщины потратили больше 50 лет. Рассказываем, как развивалось женское образование в России.
XVIII век: обучение для ценности на «рынке невест»
В первой половине XVIII века государство практически не развивало женское образование. Пётр I хотел основать в России женское училище, но так и не сделал это. Он ограничился указом для монахинь о воспитании и обучении грамоте «сирот обоего пола». В основном девочек учили либо на дому, либо в частных пансионах. Им преподавали языки, музыку, танцы и светские манеры. Родителей волновало не просвещение дочери: cмысл образования сводился к тому, чтобы в будущем девушка больше ценилась на «рынке невест».
В частных пансионах ситуация с предметами была чуть лучше. Воспитанниц обучали истории, географии, арифметике и «доброму домостроительству». Современники нередко критиковали эти заведения из-за того, что их содержали «невежественные иностранцы». По факту такие пансионы стали важным вкладом в развитие женского образования — аналогичных русских учебных заведений на тот момент просто не было.
К концу века женское образование привлекло внимание власти. Первый значимый шаг в этой сфере сделала Екатерина II. В мае 1764 года она основала Воспитательное общество благородных девиц — первое в России среднее учебное заведение для дочерей потомственных дворян. При нём сразу открыли училище для мещанских девушек. Позднее прибавились народные училища. Благодаря Екатерине II доступ к учёбе получили девушки всех сословий. Но о высшем образовании говорить было ещё рано.
Первая половина XIX века: «медовый месяц университетов и власти»
В начале и середине XIX века идеалом женщины была примерная мать и хозяйка. Всё, что выходило за эти рамки, в обществе осуждали. К профессиональным поэтессам, переводчицам и литераторкам относились скептически. Их творчество считали «милым капризом, забавой, украшающим навыком». Вопрос о женском образовании вновь подняли в 50-е годы XIX века. В то время как раз заговорили о либеральных идеях равноправия. С 1859 года женщинам разрешили посещать университетские лекции в Петербурге, Киеве, Одессе и Харькове. Они приходили на правах вольнослушательниц — то есть официально не были студентками.
В начале 60-х женщины уже не только слушали университетсткие лекции. В медико-хирургической академии Петербурга они даже работали в лабораториях. Этот период историк русской культуры Ричард Стайтс назвал «медовым месяцем университетов и власти». «Женский вопрос» постоянно был в центре внимания. Статьи в поддержку равноправия и женского образования выходили в литературных журналах «Дело» и «Отечественные записки».
В 1860 году русский поэт и переводчик Михаил Михайлов написал в журнале «Современник»: «Высшее образование, как бы оно ни организовывалось, точно так же должно быть доступно женщине наравне с мужчиной».
Консерваторы считали высшее женское образование «дамским капризом» и даже проявлением «развратности натур». В газете «Одесский вестник» всерьёз обсуждали, прилично ли девушкам слушать лекции по физиологии. Часть общества по-прежнему видела в образованной женщине угрозу нравственности.
Вторая половина XIX века: дворянки остаются без денег и задумываются о работе
После отмены крепостного права в 1861 году многие дворяне остались без денег. И если мужчины могли поступить на службу, у женщин такой возможности не было. Они впервые задумались о своём зависимом положении и способах заработка. Профессорка математики Софья Ковалевская писала о дворянках: «Всё их детство, всё их воспитание было, так сказать, только приготовлением к тому счастливому дню, когда наденут на них длинное платье и выпустят в свет. И вот пришёл этот день и, кроме скуки, ничего не принёс».
На помощь женщинам пришли воскресные школы. Правда, обучение в них не гарантировало успешного трудоустройства. Женщины сталкивались с осуждением и грубостью начальства, им платили меньше мужчин. Ручной труд вытесняло машинное производство. Преподавание не обеспечивало рабочими местами всех желающих. Оставались немногочисленные варианты: телеграфистка, бухгалтерша, работница канцелярии. Не всем они подходили. Шестидесятницы поняли, что достойную жизнь им обеспечит только университетское образование.
«Медовый месяц университетов» продлился недолго. В 1861 году министерство народного просвещения готовило новый университетский устав. Оно обратилось к руководству разных университетов с вопросами:
- Можно ли допустить женщин к слушанию лекций вместе со студентами?
- Можно ли их допустить к испытанию на учёные степени и какими правами в этом случае они могут пользоваться?
Из шести российских университетов два (Московский и Дерптский) ответили отрицательно. Совет Московского университета подчеркнул, что совместное обучение «может иметь вредное влияние на успешный ход занятий молодых людей». В 1863 году женщинам официально запретили посещать лекции. Но закручивание гаек их не остановило. Сотни женщин ежегодно уезжали учиться за границу. По воспоминаниям общественной деятельницы Надежды Стасовой, из страны бежали «со средствами и без средств, получившие полное среднее образование и недоучившиеся, семейные и бессемейные, с согласия мужей и родных и тайком».
Активистки вступают в борьбу за женское образование
В 1864 году в России перестали обсуждать женское образование. Но про него напомнила Евгения Конради — русская писательница, публицистка и переводчица. На съезде естествоиспытателей в Петербурге она представила петицию о допуске женщин к слушанию лекций в университете. Записку встретили несмолкаемыми аплодисментами. Однако, хотя съезд посочувствовал, он отказался от ходатайства перед министром просвещения. Зато инициатива Конради сплотила женщин и помогла им «тронуться с места».
К Конради присоединились другие общественные деятельницы: Надежда Стасова, Мария Трубникова, Анна Философова. Весной 1868 года они подали прошение ректору Петербургского университета с просьбой разрешить женщинам обучение в университете. Петиция собрала больше 400 подписей. Её поддержали 43 профессора. В ноябре прошение показали министру народного просвещения Дмитрию Толстому. Он в довольно грубой форме заявил, что женщине образование не нужно: «выйдет замуж — и все науки в сторону». И всё же проигнорировать инициативу полностью не мог.
⭐️ Больше об истории
Бача-пош: почему афганские девочки на несколько лет переодеваются в мальчиков
Проблемы высших женских курсов
Компромиссом в решении «женского вопроса» стали высшие женские курсы. Их в апреле 1869 года открыли в здании пятой мужской гимназии у петербургского Аларчина моста. Так и назвали — Аларчинские. К началу 70-х к ним прибавились Владимирские курсы и Лубянские курсы в Москве. Программа напоминала уровень мужских гимназий. Но преподавание сводилось к простому чтению лекций.
Уровень подготовки слушательниц был очень разный. Выпускницам выдавали не диплом, а удостоверение, которое не имело реальной силы.
Чуть более значимый вес приобрели курсы профессора Владимира Герье. Они заработали в Москве в 1872 году. Государственной поддержки у Герье не было, бюджет курсов складывался в основном из платы за обучение (50 рублей в год с каждой слушательницы) и пожертвований. Зато уровень образования соответствовал университетским меркам. Некоторые слушательницы говорили, что сотрудники и программа у Герье были лучше, чем на знаменитых Бестужевских курсах в Петербурге. Профессор был предан идеям просвещения и действительно хотел развивать женское образование в стране.
И всё же, по словам докторки исторических наук Ольги Патрикеевой, женские курсы так и не решили проблему высшего образования россиянок. Обучение было дорогим, не хватало собственных помещений, программа была слабой. Девушки продолжали мечтать о настоящих университетах, но даже ради хоть какого-то образования они были готовы экономить на еде и работать по 12–14 часов в сутки.
В 1886 году министерство просвещения приостановило приём слушательниц на все женские курсы. Причиной стал рост революционного движения. В них были замешены студенты, в том числе и женщины. На совещании министерства подчеркнули, что в больших городах «молодые девицы ищут не столько знания, сколько превратно понимаемой ими свободы».
К 1889 году только Бестужевские курсы смогли возобновить работу. От кризиса их спасали активистки Надежда Стасова, Анна Философова и Софья Ковалевская: они обращались в правительство и писали докладные записки Министерству народного просвещения.
Начало XX века: возвращение женщин в университеты
Маятник в сторону женского образования в России качнула революция 1905–1907 годов. Её сторонники считали «женский вопрос» насущным. Уже осенью 1905 года в российские университеты вернулись вольнослушательницы. Хотя учебных мест для них выделяли мало — конкурс был в три-четыре раза выше, чем у мужчин. Часть общественности по-прежнему считала высшее женское образование не только излишним, но даже аморальным.
Политик-консерватор Владимир Пуришкевич назвал студенток «уличными девками» и радикалками. А член III Государственной думы Василий Образцов заявил, что они «сотнями отдаются пьяным матросам».
Общественное осуждение не отбило у женщин тягу к знаниям. В 1911 году феминистка и докторка Мария Покровская писала в журнале «Женский вестник», что женщины «не уступают мужчинам по уму, знаниям, талантам и в нравственном отношении». Юридическое доказательство этого произошло в декабре того же года: правительство приняло закон, который позволил курсисткам сдавать экзамены при университетах, получать дипломы магистра и доктора. Этот закон приблизил Россию к разрешению «женского вопроса». Но равные с мужчинами права на высшее образование женщины получили позднее — их закрепил один из первых декретов советской власти.
Обложка: Софья Игинова