Есть мнение, что для юмора нет запретных тем и смеяться можно над чем угодно — даже над сексуализированным насилием. Некоторые думают, что шутка не может нанести вреда и, если она кому-то не понравилась, стоит просто не обращать внимания. Однако Таня Тювилина думает иначе. Она рассказала, почему считает шутки про изнасилования не только несмешными, но и опасными.
Однажды поздно вечером я ехала в автобусе. В салоне было почти пусто — разве что рядом со мной стоял мужчина. В какой-то момент я поняла, что он пристально смотрит на меня и уж очень подозрительно елозит рукой в кармане. Я жутко испугалась и выскочила на ближайшей остановке. Тут же позвонила подруге, объяснила ситуацию и попросила не сбрасывать трубку, пока я не дойду до дома.
Спустя несколько лет я поделилась историей с другом. «Я тебе рассказывала, как столкнулась с извращенцем, который мастурбировал в автобусе?» Моему приятелю фраза показалась смешной. Он включил печальную музыку и с улыбкой сказал: «Продолжай».
Я взбесилась. То есть я опасалась за свою безопасность, а для кого-то мои переживания — повод для шуток?
Тогда я обиделась, но точно не могла сформулировать, почему меня так задела эта реакция. Сейчас же понимаю, что шутки про сексуализированное насилие в принципе не самые смешные на свете. И более того — они могут быть по-настоящему разрушительными.
Шутки про сексуализированное насилие нормализуют его
Зимой 2022 года девушка нападающего футбольной команды «Манчестер Юнайтед» Мейсона Гринвуда заявила, что спортсмен избил и изнасиловал её. Российский комментатор Константин Генич в эфире YouTube-канала «Коммент.Лайв» решил пошутить на эту тему, сказав: «Кто из нас так не делал?»
Я не вижу в этой шутке ничего смешного, но мне сложно придраться к тому, насколько много в ней правды.
По данным ВОЗ, каждая третья женщина в мире подвергалась физическому или сексуализированному насилию со стороны партнёра или постороннего человека. После этих цифр становится уже не так весело, правда?
Юмор из разряда «ну а кто из мужчин такого не делал?» не способствуют решению проблемы и лишь нормализует насилие. Это доказывает исследование испанских психологов, проведённое в 2017 году. В ходе эксперимента одна группа мужчин слушала сексистские анекдоты, вторая — шутки на другую тему. В результате первая группа оказалась более толерантна к физическому насилию над женщинами — такой эффект возымел грубый юмор.
Летом 2022 года пользовательница твиттера нашла отрывок шоу «Бар в большом городе» четырёхлетней давности. В нём комик Михаил Кукота преподносит историю про изнасилование как забавное происшествие. Мужчина был на вечеринке, где уснувшей выпившей девушке засунули в анальное отверстие флажок и пустую бутылку шампанского. Ведущая после рассказа радостно восклицает: «Ты восхитительный, Кукота».
Насилие в обществе настолько нормализовано, что ни у кого из присутствующих история не вызвала возмущения или вопросов. Все смеялись. И чем больше будут поощряться шутки об изнасилованиях, тем чаще такие рассказы будут восприниматься как что-то будничное и привычное.
Пострадавшие боятся рассказать о насилии, чтобы не быть осмеянными
В 2017 году Александр Незлобин посвятил свой стендап скандалу вокруг Харви Вайнштейна. Сначала мужчина смеялся над показаниями пострадавших: «А чего она ожидала, когда мужчина позвал её поужинать в номере?», а после «признался», что его домогались в детстве.
«В 9 классе я случайно залез в шифоньер и нашёл у отца видеокассету с фильмом „Основной инстинкт“. И весь фильм Шерон Стоун до меня домогалась. А во время сцены, когда она перекидывает одну ногу на другую, она заставила меня снять с себя всю одежду и склонить самого себя к сексу с собой. И я подаю на неё в суд. Я вам больше скажу, мы с пацанами с моего двора подаём коллективный иск на неё. Поэтому, мужики, кто пострадал, присоединяйтесь».
Своим монологом Незлобин как бы подчёркивает, насколько нелепо, по его мнению, выглядят пострадавшие и их обвинения. Тебя принудил к сексу продюсер? Да-да, а меня в подростковом возрасте тогда домогалась Шерон Стоун.
С домогательствами сталкивались многие мои друзья и подруги. Я знаю, как это отразилось на них, какую боль они испытывают и как им неприятно слушать, когда над их проблемой смеются. Они видят, как окружающие пренебрежительно реагируют на чужие признания, и, чтобы не подвергнуться осуждению, предпочитают молчать о своём опыте. Не каждый пострадавший доходит до полиции и помогающих специалистов, и насмешки только усугубляют ситуацию.
Кстати, шутки про изнасилования ранят не только женщин. В одном из выпусков Comedy Club есть сценка, где жена с мужем приходят в полицию. Они долго мнутся, а потом женщина кричит: «Его изнасиловали!» Зал дружно взрывается хохотом, а полицейский говорит: «Присаживаетесь, ну или стоя рассказывайте». И снова раздаётся гогот зрителей.
По статистике ВОЗ, каждый тринадцатый мужчина в детстве сталкивался с сексуализированным насилием. Смешно ли этим людям смотреть, как зрители умирают со смеху из-за одного только признания в том, что человека подвергли насилию? Мотивирует ли это обратиться за помощью? Особенно в культуре, где от мужчин требуют быть сильными. Где признаться, что ты не смог противостоять жестокости, постыдно.
Шутки над изнасилованиями показывают пострадавшим: «Мы не только не поверим вам, но ещё и похохочем над вашей болью». Люди и дальше будут молчать, в одиночестве переживая свою проблему, а преступники останутся безнаказанными.
Шутки ретравматизируют пострадавших
В 2020 году экс-участник дуэта «Чай вдвоём» Стас Костюшкин рассказал, что пережил сексуализированное насилие, когда ему было восемь. Мужчина признался, что спустя сорок лет до сих пор помнит о произошедшем и опасается, что то же самое может произойти с его детьми.
Позже Ксения Собчак выпустила на YouTube новостное шоу, где пошутила на эту тему.
«Что ж дальше-то будет? Начнут наркотики нам в машины подбрасывать? А потом вообще всех изнасилуют, как Стаса Костюшкина?»
В комментариях многие зрители сочли шутку неуместной. Сам Костюшкин заявил, что смеяться над проблемами насилия нельзя. На это телеведущая ответила, что вовсе не смеялась, а привлекала внимание к несправедливости и беспределу.
Кажется, есть много других способов привлечь внимание к проблеме. Сексуализированное насилие травмирует людей. Многие годами живут с последствиями того, что произошло. У пострадавших повышается риск развития депрессии, посттравматического стрессового расстройства, появляются панические атаки, расстройства пищевого поведения, нарушения сна и суицидальные мысли.
Напоминание о произошедшем в пренебрежительном ключе возвращает пострадавшего к ситуации, когда ему причинили боль, и заставляет пережить её снова.
Правда, некоторым людям, столкнувшимся с насилием, юмор помогает пережить то, что с ними произошло. Они шутят над ситуацией, и от этого им самим становится легче. Но есть большая разница между тем, кто именно озвучивает шутку: носитель опыта, который таким образом справляется со своей травмой, или посторонний человек, не представляющий, какую боль может причинить другим. Над изнасилованиями часто смеются те, кто никогда с ним не сталкивался. И высмеивают зачастую не совершившего насилие, а пострадавших. Принося страдания снова и снова.
Юмор влияет на восприятие женщин в обществе
«Как это так, если девушка один раз сказала тебе „нет“, то ты, значит, должен отстать от неё? Да если бы это работало в мои студенческие времена, то у меня бы секса вообще не было».
Я много раз слышала: «нет — это да, но попозже» или «нет — это да, но поупрашивай ещё». Отказ от девушек часто не воспринимается обществом серьёзно. Его не слышат, уповая на особую «женскую логику». Якобы девушку нужно просто «уломать», и тогда секс точно случится.
За такими шутками скрываются жуткие истории о неуслышанном отказе. Я не хочу, чтобы моё «нет» воспринималось как «да». Мне не нравится, когда меня не слышат и продолжают настаивать на своём. И уж тем более мне не весело, когда над моей уязвимостью смеются с позиции «ох уж эти девушки, кто их поймёт».
Дальше Незлобин шутливо заявляет, что женщины сами провоцируют мужчин откровенной одеждой. Только как показывает практика, агрессора может «спровоцировать» что угодно: и вырез на блузке, и зимняя куртка, и блестяшка на детском розовом сандалике.
Закрытая одежда — это не гарантия безопасности. А все эти шутки укрепляют стереотипы, что женщина всегда сама виновата в том, что подверглась насилию. Не то сказала, не так оделась, не туда пришла пообедать.
«И что теперь, совсем нельзя пошутить?» Я никому ничего не запрещаю. Но когда вы придумываете очередной анекдот, хорошо помнить, что сексуализированное насилие — это боль многих. И каждое одобрительное высказывание на эту тему лишь усугубляет проблему: обесценивает слова пострадавших, заставляет других заново пережить травмы и нормализует жестокость. Не уверена, что хотя бы одна шутка действительно этого стоит.
